Публикации

Посреди необъятной космической бездны подхваченная невесомостью дрейфовала металлическая крепость. Солнце робко выглядывало из-за скруглённого Земного горизонта. Облака, похожие на густую паутину, скользили над шершавыми горами и голубой водной гладью. На темной стороне далёкой планеты тлели огоньки ночных городов, а светлая сияла синим туманом атмосферы.

Я бы не отказался проводить опыты на Земле. Но нас выгнали оттуда, заявив, что эксперименты слишком опасны. Впрочем, это лишь развязало нам руки.

25 ноября 1885 года неожиданно скончался от приступа туберкулеза испанский король Альфонс XII. Двадцативосьмилетний монарх успел снискать любовь подданных либеральной политикой, заботой о нуждах бедняков и своим, можно сказать, примерным поведением, коим его родители – откровенно распутная мать и известный нетрадиционными вкусами отец – не отличались.

Это было самое удивительное и прекрасное дерево на Земле – волшебное порождение мыслей демонов, богов и людей. Подобного ему не могли создать ни природа, ни умелые руки садовника, ни даже самые смелые и безудержные фантазии творцов миров и вселенных – писателей и поэтов. Ствол дерева темно-красного цвета хранил на себе отпечатки бесконечного количества лап и рук всех, кто проходил мимо, покидая мир живых.

Служащий доставки распаковал робота и, нащупав небольшой выступ на затылке, нажал. Послышалось слабое гудение, через минуту звук пропал.

-Приветствую вас, моя хозяйка,- услышала я приятный баритон.

Работник вежливо попрощался и вышел. А я растерялась.

— Здравствуй, меня зовут Азарина, но будет лучше, если ты будешь обращаться ко мне Рина. Так привычнее.

-Хорошо, хозяйка,- снова услышала я приятный мужской голос...

Иллюзии – вот что губит умных и талантливых. Великая ошибка – возомнить себя равным принцу, вести себя подобно помазаннику Божьему, рассчитывать на взаимность знатной дамы. Он считал себя избранным, а его объявили сумасшедшим. Не наказание ли это за обуявшую его гордыню?

Я ползу… ползу уже третьи сутки, судя по мерцающим на запястье часам. Они вспыхивают нежно-голубым. Каждые 24 часа. Не знаю зачем. Хорошие часы. Водонепроницаемые… Ах да… о чем это я… На брюхе, в этой чертовой зловонной жиже. Кажется несколько минут назад я отключился. Очнулся от того, что захлебываюсь. Нос и рот заполнила отвратная копошащаяся дрянь...

Руки с бархатной, сладко пахнущей кожей скользнули по твёрдой, резной, гладкой поверхности шкатулки. То было прикосновение матери к своему ребёнку, любовницы – к любовнику; такого прикосновения ждут все и вся, чтобы, раскрывшись, подобно самой древней тайне, откликнувшись на идущий из глубины веков и сердца зов, подарить в ответ на ласки и прошения самое ценное, что только может вообразить поделённый на два полушария набор серых клеток..

Болезненно кашляя, он слабыми руками достал из-под подушки огромную башню пожелтевших за долгие годы листов. Нацепив на нос очки, он внимательно перечёл их, выискивая, не согрешил ли он где-нибудь совершенно случайно и всё ли правильно делал. И лишь на четвёртый час, удовлетворённый итогом, отложил рукописи (которые так никто и не издал) в сторону и со спокойной душой умер...

Сгинк очень любил рассказывать историю о том, как одна планетка совершенно изменилась. Он знал, о чём говорит, потому что видел всё своими глазами. Однако каждый раз, когда он рассказывал эту историю, в ней появлялись новые детали. Иногда – совершенно неожиданные… но все они сводились к одному: Сгинк сохранял хладнокровие и пытался образумить коллег, которые вели себя как дети. А ведь на них возложили Миссию!..

Кольт стоял и скучал, всматриваясь в черную пустоту за иллюминатором. Костюм туго обтягивал его мускулистое тело и иногда это было довольно неудобно, но это была вынужденная мера – свободная одежда могла создать проблемы, например, при починке поломки. Да и в условиях невесомости врядли было бы удобно перемещаться в мешковатых вещичках...

Дождь, это не тот объект любви, который лекари обычно приписывают умалишенным, и дождь — не то же самое для защищенного одеждой и жилищем, как для скитальца и застигнутого врасплох. И только тот, кто влюблен в дождь во всех его ипостасях, кто трепетно относиться, не осыпая хулой из-за промокшего белья, к слезам бога, кто умеет разговаривать с дождем – может найти в нем убежище и забвени...

Вижу рассвет. Еще не открываю глаза, уже вижу. вон он, пробивается над горами, проклевывается, выкатывается из-за горизонта. Открываю глаза. На всякий случай оглядываюсь, не крадется ли кто сзади. Никого нет, по крайней мере, я не вижу. Снова оглядываюсь. Мои спутники – оба – на месте, — вот они, дремлют на одеялах. Сейчас мое время...