Глава 22
Скелет сожжённого дерева чудом держится в расселине. Над узким водопадом дрожит горбатый мостик радуги. На чёрные кости ветвей наколот распятый силуэт – всё, что осталось от человека.
Мы останавливаемся, смотрим на останки. Обугленная плоть съёжилась, палки рук торчат жалким подобием крыльев над пропастью. Красная точка на ребристой груди трупа – амулет. Нетронутый огнём камень блестит в лучах солнца. На скрюченных пальцах сверкают искры бриллиантовых перстней. Под деревом, посреди клочка травы, в каменистую почву воткнут длинный меч. Полоска белого металла с остатками магических рун. Лезвие изъедено по всей длине, будто подтаявший лёд. Массивная двуручная рукоять, навершие в виде головы птицы украшено драгоценным камнем.
—Это знак.
Капитан Фрост осеняет себя охранным жестом. Его лейтенант тычет вокруг рогулькой из пальцев – отгоняет зло. Кривозуб рядом со мной незаметно усмехается: эти безликие так суеверны.
—Похоже, это Фокс. – Наш командир останавливается возле капитана и тоже смотрит на тело. – Месяц назад взял контракт у метра Моссне. Ушёл в горы и не вернулся.
—Фокс всегда спешил. Жадность его сгубила.
Жрец из отряда Фроста подходит, раскладывает походный алтарь. Я впервые вижу такое.
Жрец – тощий молодой бородач в красном балахоне, разрисованном странными знаками – жестом фокусника достаёт белую мышь из рукава. Держа мышь за хвост, разжимает пальцы над маленькой переносной жаровней.
—Покинь нас, сын Чёрной богини и Вечного неба! Уйди туда, откуда пришёл. Оставь нас и дела наши. Вернись к тем, кто сотворил тебя, и не беспокой нас больше! Пусть примет тебя Великая Мать!
Над алтарём вспыхивает чёрное пламя. Его тугие языки разворачиваются, как лепестки хищного цветка, выбрасывают облако дыма. Дым поднимается кверху, обволакивает дерево над пропастью, подползает к ногам сожжённого охотника. Обгоревшее тело уже не видно за чёрной пеленой.
Жрец выкрикивает что–то, взмахивает просторными рукавами. Дым расползается клочьями, истаивает в воздухе, и вместе с ним исчезает тело. Только остов мёртвого дерева торчит на краю водопада.
Кривозуб рядом со мной с присвистом выдыхает. На лицах наёмников появляется удивление и испуг. Гай возле капитана Фроста стоит неподвижно, сжатые пальцы его белеют на рукояти меча.
—Это сам Фракассий, – шепчет наш отрядный маг, так тихо, что даже я еле слышу его. – Не знал, что он так может.
—Кто такой Фракассий? – шепчу в ответ.
Кривозуб вздрагивает, испуганно взглядывает на меня. Нехотя отвечает:
—Первый ученик Верховного Мага. Его секретарь.
С уважением смотрю на тощего бородача. Нам с Кривозубом до него далеко. Не зря Гай боится Красных скал. Вон, какие люди пришли с капитаном. Не нам чета.
Отряд уходит дальше, стуча сапогами по мёрзлому камню. Я последний раз оборачиваюсь назад и вижу, как молоденький лейтенант капитана Фроста нагибается и подбирает что–то под деревом, где раньше было тело. В руке его вспыхивает цветной огонёк, бросает острый лучик в глаза. Лейтенант тщательно обтирает о штаны и надевает на палец бриллиантовый перстень покойника.
***
В отряде, что привёл столичный капитан, почти все оказались игроки. Капитан Фрост со своими людьми ждал нас у перевала. Когда мы подошли, они стояли на дороге, безукоризненно выстроенные и сияющие, как новенький золотой.
Фрост поздоровался с нашим командиром, но руки не протянул. Они улыбались друг другу, и улыбка Гая походила на оскал.
Раньше я не видел так много безликих, «игроков», как называл нас Арнольд. Они действительно были все разные. Только сейчас я по–настоящему понял, что мы отличаемся от местных. Дело даже не в именах, не в отсутствии «штампа» на боку. Они просто были другие, и я пока не мог найти этому названия.
У капитана Фроста оказалась приятная наружность и громкий голос. На груди его я увидел полное имя: Фрост Несгибаемый. Ещё он был явно богат и хорошо образован. Мы, со своими потрёпанными, пыльными одеждами и собранным с бору по сосёнке оружием, показались жалкими оборванцами по сравнению с его молодцами.
Зато мы идём первыми. Отряд капитана бодро шагает позади, их поклажа, как и у нас, сложена на спинах вьючных мулов. На одном, самом крупном, едет человек. Он закутан с головы до пят, так что лица не видно. Ткань, в которую он укутан, покрыта теми же знаками, что и одежда жреца.
Всё время, что мы движемся по дороге, этот человек не слезает с мула. Он не делает ничего: не ест, не пьёт, и не открывает лицо. Кажется, он дремлет.
Скалы всё ближе, они уже нависают над нами. Их склоны кажутся вертикальными, а вершины – острыми, как зубы драконов, которые там живут.
Объявляют привал. Для капитана ставят палатку, и наши командиры забираются туда. Мулов пускают пастись. Только один мул, самый рослый, с человеком на спине, стоит неподвижно, повесив голову и широко расставив ноги, будто сонный. Человек по–прежнему не двигается. Кажется, даже воздух вокруг него застыл, превратился в жидкое стекло. Стекло…
Лезу в мешок, достаю пучок травы. Той самой, с красной метёлкой наверху, от которой всё вокруг становится нереально прозрачным. Жуткая дрянь, но сейчас не время жалеть себя.
—Эй, сизарь!
Оборачиваюсь. Зря я забрёл в чужой лагерь. Одного из четверых, что сейчас стоят и смотрят на меня, я знаю. Он хотел прикончить меня в таверне «Холодная плюшка». Сто жизней тому назад. Было это или нет, но вот он – здоровенный мечник, лбом можно орехи колоть. По лицу трудно понять, узнал он меня или нет.
—Гляди, он травку собирает. Никак, лекарь. – Это крайний слева, высокий лучник в шёлковой рубахе. Поверх рубахи кожаный нагрудник, весь в узорах золотой вышивки.
—Видать, без травы ихнему вампиру невкусно, – включается второй с краю, крепкий брюнет с секирой за спиной. На нём тоже нет доспеха, смуглая шея густо расписана синими рунами, на груди – мешочек на шнурке. Должно быть, амулет.
—Не любите диких эльфов? – фыркает третий, с головы до ног затянутый в красную кожу. – Вы просто не умеете их готовить!
Мой знакомец, рослый мечник, просто стоит молча, и снимает с меня взглядом мерку.
—Эй, ты нас понимаешь, сизарь? – лучник озабоченно разглядывает травку в моих руках, мою прожжённую на груди кольчугу. – Совсем дикий, что ли?
Не отвечая, сую в рот метёлку травы и начинаю жевать. Пусть думают, что хотят.
—Слышишь, эльф, бросай Гая. Он таких, как ты, не любит.
—Любит. Глотки им резать.
Трава начинает действовать, голоса становятся низкими, звенят в голове, появляется эхо. Фигуры игроков уплощаются, теперь они двигаются неловкими рывками, как марионетки. Я вижу, что рубаха лучника на самом деле сплошь прошита серебряной нитью. Вижу, что в мешочке на груди брюнета спрятан перстень с печаткой. Что мой знакомый мечник носит магический свиток, скрытый в рукояти меча. Туго свёрнутый в трубку и засыпанный мелким песком. А тот, что затянут в красную кожу, весь разрисован татуировками, и на спине у него выбита крылатая женщина. И все они – гораздо старше меня.
Это знание приходит неожиданно. Наверное, я слишком пристально смотрел на них, слишком много съел травы. Мелодичный звон, с которым перед глазами выскакивает неожиданная табличка, оглушает, щебет блондинки кажется громом с неба: «Наблюдательность, навык повышен!»
Теперь можно посмотреть на странного всадника. Тот по–прежнему сидит на спине своего мула. Волны, почти осязаемые волны неподвижности и покоя расходятся от него. Всё вокруг обрело зыбкую прозрачность, но не он. Наоборот, фигура на муле стала будто бы ещё темнее. Чем пристальнее я вглядываюсь в неё, тем больше тьмы вокруг. Вот уже невозможно отвести от неё взгляд. Делаю шаг вперёд, ноги как чужие. Шаг, ещё один.
«Нет. Ты мой. Только мой. Это ловушка. Стой!»
—Нет! – мои онемевшие губы повторяют слова неведомого голоса, прочно поселившегося в моей голове. Он звучит, как колокол, от него вибрирует всё внутри, ноют зубы. – Это ловушка.
—Что ты сказал, сизарь? – это лучник. Ему вторит брюнет с секирой:
—Да он послал нас, парни.
—Дуэль. На луках, первый выстрел за мной.
—Я следующий. На секирах. Могу дать свою, запасную.
—На мечах. У него есть меч, я видел.
Не слушая их, останавливаюсь, делаю разворот на месте. Руки дрожат, будто я поднимал страшную тяжесть. Ещё немного, и я подошёл бы к тому, страшному, вплотную.
—Спасибо. – Говорю это голосу в голове. – Ты вовремя.
—Не за что.
Поднимаю глаза, и утыкаюсь взглядом в расписанную странными знаками ткань балахона. Жрец капитана Фроста. Ученик верховного мага Фракассий.
—Не за что, Эрнест Добрый. Я пришёл не спасать.
Глава 23
Вблизи жрец Фракассий кажется ещё измождённее. Впалые щёки, кудлатая бородка с нитями ранней седины. Бледно–голубые глаза, тонкие пальцы со следами чернил. Эдакий учёный червь, который просиживает все ночи за книжками.
—Ты нарушил правила, эльф. В этом лагере без разрешения колдовать нельзя.
Жрец стоит и смотрит на меня, голубые глаза помаргивают, будто от смущения. А я чувствую, что дрожь в руках прекратилась. Какая–то странная усталость разливается по телу. Ноги как чужие, разве что не подгибаются. Руки повисли тряпками, даже от комара отмахнуться не получится. Да что это со мной?
Фракассий не отрывает от меня взгляда. Оцепенение в теле всё нарастает. "Магическое воздействие, – рапортует моя блондинка. – Подавление воли"... Видать, правила здесь нельзя нарушать только мне. Игроки стоят вокруг, лица кислые. Поняли, что дуэли не будет.
—Иди за мной, Эрнест.
Чувствую, как ноги пытаются выполнить приказ жреца. Стой, Эрнест, стой. Пытаюсь утереть потный лоб, ничего не выходит. Вот как, значит. Сейчас какой–то тощий книжник свяжет меня одним взглядом и потащит за собой, как бычка на верёвочке.
Надо сделать хоть что–нибудь. Хочу уйти, ноги не идут. Остатками прозрачного – так я назвал его для себя – зрения вдруг замечаю зелёное свечение вокруг головы Фракассия. По его бороде и всклокоченным волосам прыгают изумрудные искры, глаза обведены тусклой цветной каймой.
«Ты хотел мне помочь? – говорю мысленно назойливому голосу внутри. – Сейчас самое время».
Голос не отвечает. Испугался, сбежал? Или его и не было вовсе?
—Отвали, жердяй зелёный, – губы меня ещё слушаются. Злоба на собственную беспомощность придаёт мне сил. – Засохни!
Глаза жреца расширяются, на лице появляется удивление. То ли действие травы уже прошло, то ли на самом деле зелёное свечение вокруг него затихает. Последние искорки пробегают по бороде и гаснут на глазах. А я чувствую, что могу двигаться.
—Я никуда не пойду, жрец, – тычу в него пальцем. Где–то в мешке у меня лежит кинжал и длинный меч. Но сейчас я придавил бы этого книжника голыми руками. – Ты мне не начальник.
«Магическое воздействие – эффект развеян, – неожиданно объявляет моя блондинка. – Сопротивление – навык повышен!»
—Фракассий, этот эльф – мой ученик. Он пойдёт со мной.
Это наш отрядный маг, Кривозуб. Он встаёт рядом, и я чувствую, как трясутся у него руки под рукавами балахона. От вампира остро пахнет чем–то едким. Тонкогубый рот расползается в зловещей гримасе, обнажая кривые клыки. Он старается выглядеть грозным, и ему это удаётся. Только я один знаю, что он боится. Его просто колотит от страха. Но отступить он не может.
Фракассий быстро приходит в себя. Ласковая улыбка, как для непослушных детей, укоризненный взгляд.
—Кто это здесь? Дитя праха и нечистот, проклятый светлыми богами вампир?
Жрец взмахивает рукой, будто отталкивает его растопыренными пальцами:
—Прочь отсюда, порождение тьмы!
Взвивается ветер. Балахон Кривозуба полощется парусом, громко трещит по швам. Синеватое лицо заостряется, дыхание с трудом свистит сквозь обнажённые зубы.
Краем глаза вижу, как расступаются игроки, образуя плотный круг. Никто не уходит, на лицах – жадное любопытство. Кажется, там уже заключаются пари и принимаются ставки.
На Кривозуба страшно смотреть. Он белеет на глазах, его балахон похож на жалкую тряпку. Плохо дело. Сейчас жрец развеет его по ветру, и примется за меня.
Почему–то вспоминаю сожжённую деревню, беднягу Золтана. Как он кинулся на меня, вытянув острый клюв. Убить, заклевать, избавиться от врага. Ценой собственной жизни. Он был храброй птицей, этот пернатый говорун.
Проклятье, что я сделал тогда? Что такого сказал, когда швырнул в него свитком?
А сейчас даже кинуть во врага нечем. Лезть в мешок некогда. Я вижу, как глаза жреца, странно ласковые, вдруг взглядывают на меня. Твоя очередь, Эрнест Добрый.
Мгновенно нагибаюсь, сдираю с ноги сапог.
—Получи, ублюдок!
Сапог врезается в грудь Фракассию. Звонко шлёпает в тощую грудь подкованная подошва.
Жрец крякает от неожиданности. На его балахоне, разрисованном странными символами, появляется овальное пятно. Оно быстро чернеет, расползается на груди в большую дымящуюся кляксу.
Круг зрителей дружно ахает. Фракассий застывает со вскинутыми в магическом жесте руками, и с бескрайним удивлением смотрит на кляксу. Заклинание, которым он собирался угостить нас с Кривозубом, застревает у него в глотке.
Надо отдать должное книжнику – он быстро опомнился. Жрец складывает руки ладонями вместе, будто собирается прочесть молитву, потом резко разводит их в стороны. Между пальцами дрожат натянутые полупрозрачные нити, как струны огромной гитары.
Фракассий выкрикивает что–то и проворачивается вокруг себя на одной ноге. Нити раздуваются, летят вслед за ним, окутывают тощую фигуру странным полосатым коконом.
Прикрытый полупрозрачной плёнкой кокона, жрец вытаскивает из рукава короткий жезл и направляет в нашу сторону. Кривозуб рядом со мной с присвистом втягивает воздух, выставляет перед собой деревянную рогульку, увенчанную черепом лисицы.
Зрители выкрикивают ободряющие слова. Слышу, как повышаются ставки.
Лезу в мешок, достаю завалявшийся свиток. Другой рукой стаскиваю второй сапог. Игроки вокруг разражаются дружным смехом и свистом. Вампир косит на меня бешеным глазом, но ничего не говорит. Зрачки его расширены во всю радужку и горят красным огнём.
Зато Фракассий аж спадает с лица, по щекам его ползёт бледная зелень. Видно, не понравилась ему моя обувка.
—Дети греха, – губы его едва шевелятся, но я слышу каждое слово, как будто он стоит совсем рядом. – Исчадия тьмы.
На конце его жезла сгущается клубок зелёного дыма. В нём посверкивают крошечные молнии. Их всё больше, огонь всё ярче. Сейчас молния сорвётся с посоха, и от нас с магом останутся две дырки в земле…
—Стой, сын курицы и шакала! – никогда я ещё не слышал такого яростного рыка.
Круг зрителей расступается как можно шире, все стихают. В полной тишине капитан Фрост подступает к своему жрецу и нависает над ним, как статуя командора. Капитан бледен до синевы, белые зубы яростно жуют свесившийся в угол рта ус.
—Кто разрешил?! – шипит он, брызжа слюной в лицо Фракассия. – Кто позволил?!
Рядом с ним стоит наш командир. Гай невозмутим, только амулет у него на груди подмигивает алым глазом.
—Это дела магов, капитан, – напряжённым голосом отвечает жрец. Посох в его руке по–прежнему нацелен на нас, по–прежнему играют на его верхушке маленькие молнии. – Не вмешивайтесь.
—Властью, данной мне герцогом Урбино, я волен приказывать тебе, жрец!
—Верховный маг не подчиняется светской власти.
—Да, – тихо, очень тихо говорит капитан, придвигаясь вплотную к тощему жрецу. Бриллиантовый перстень на его пальце вдруг вспыхивает радужным огнём. По золотым нитям вышивки колета пробегают весёлые искры. – Это правда. Вот только Верховного мага здесь нет. А драконы – два шага шагнуть. Очень голодные.
—Эти маги нарушили правила. Они пытались…
—Если они виноваты, предъяви претензии мне, – это говорит Гай. – Я их командир.
Фракассий кидает быстрый взгляд на Гая. Все молчат, тишина такая, что слышно, как свистят птицы над пропастью.
Пронзительный крик разносится над лагерем. Караульный на уступе скалы машет флажком.
Капитан Фрост взглядывает вверх. Мы поворачиваем головы.
В синем небе пылает лохматое солнце. Через жаркий золотой диск проплывает журавлиный клин. Едва заметные отсюда, снизу, величественные птицы медленно взмахивают крыльями, вытянув чёрточки–шеи. Эх, хорошо летят! Значит, где–то весна.
—Помяни нечисть, так она уже здесь, – голос жреца падает ледяными обломками. – Узрите! Вот летят предвестники тьмы!
Клин перелётных птиц быстро приближается, странно быстро. Журавли неуклонно увеличиваются в размерах, вытянутые острые крылья скользят в воздухе, делая редкие плавные взмахи. Вот они уже над верхушками ближних гор. А большие тут журавли, откормленные. Размером с хорошую лодку…
Теперь кричат уже все. Зрители бросаются врассыпную. Топча редкую траву у водопада, мечутся испуганные мулы. На площадку у скал, где стоят палатки, падает тень, множество крылатых силуэтов закрывают солнечный свет.
—Драконы! – кричит жрец Фракассий. На шее его вздуваются жилы, лицо горит жутким восторгом. – Драконы!
Похожие статьи:
Рассказы → Потухший костер
Рассказы → Портрет (Часть 1)
Рассказы → Портрет (Часть 2)
Рассказы → Последний полет ворона
Рассказы → Обычное дело
