Ирен...

"Алекс Леннокс       *       Alex Lennox"
"Перевёл с англ." -  Андрей Рябоконь*

Она звала меня Странник; я много путешествовал по стране в поисках пейзажей.
А я называл её Лар Ирэн. Крылатым именем, навевающим смутные сказочные видения - старинные замки, рыцари в сверкающих доспехах, сражающиеся за даму сердца, улыбающиеся золотые драконы с мудрыми усталыми глазами, единороги, окружённые мерцающим ореолом, юные наследницы престола в невесомых одеждах, манящие просторы волшебной страны с парящими в небесах островами. Чудесной страны снов, где перед женским именем произносят уважительно "Лар", признавая божественное происхождение Женщины.

...В далёком сказочном мире Странник преклонил перед Нею колено.

Бережно взяв Её нежную смуглую руку в свои огрубевшие ладони, склонил голову и прикоснулся пересохшими потрескавшимися губами к пахнущей цветками жимолости смуглой коже. Он не увидел, как заблестели Её глаза, как одна слезинка, мерцая, скатывается по правой щеке, замерев на миг в уголке губ и, неотвратимо сорвавшись вниз, падает на пурпурное, обшитое золотым позументом платье, расплываясь кровавым пятном...

Он, как всегда, что-то упустил...
Всего одну слезу. 

* * *

Необычно холодное лето выдалось нынче в южной части Шотландии.
Резкие порывы ветра с залива Фёрт-оф-Форт свирепо рвали полы плаща и норовили сбить мольберт, установленный на каменистой вершине над бухтой. Работа не шла, краски не хотели ложиться на холст. Тоска вгрызалась в сердце всё сильнее, сердечная боль не утихала.
Смотрю на серо-зелёные волны, неистово бьющиеся далеко внизу, на свинцовое небо, угрожающе нависшее над заливом, а вижу застывший в густом мерцающем воздухе светлый печальный взгляд и слезинку, скатывающуюся по правой щеке...
Через две недели я вернулся в Лондон и несколько дней провёл в своей мансарде, отчаянно нанося краски на грубую ткань. Один холст сменял другой, и на каждом - всё то же... Звёздное небо смотрит в упор пронзительно-печальным взором чуть раскосых восточных глаз.
И на щеке блестит слеза... 

* * * 

Лондонское утро окрашено в серые тона моросящего дождя. Над центром города навис смог, неотвратимо расползающийся к окраинам островной столицы. Лезть "под землю" сейчас необходимо, но вряд ли приятно. 

Лондонская подземка нагоняет такую же тоску, как и это утро, наползающее сверху на город.
Впрочем, можно переждать время карманных воришек и толчеи. В запасе есть ещё пара часов. Галерея, в которой ожидают мои пейзажи a la Dali, оживёт ближе к полудню. Строго говоря, спешить некуда - убеждаю себя. Пью суррогат кофе. Мутная жидкость обжигает нёбо, скрывая отсутствие сносного вкуса. Без спешки упаковываю холсты на подрамниках; багет для рам подберём в галерее, достигнув компромисса с хозяевами. Далеко от того, что хотелось бы, но - кто платит, тот и заказывает музыку.
По крайней мере, они дают мне весомый шанс, а это не пустяк. 

Всё поместилось в старую потёртую тёмно-зелёную сумку - мой любимый цвет.

Сменить бы её, потрёпанную временем, но... я привык к ней, верной спутнице, сопровождавшей меня в бесконечных поездках по предместьям Лондона, в Кэмбридж и Бирмингем, где проходил все этапы ученичества, постигая тайны составления оттенков и полутонов, мучаясь с нанесением бликов, обучаясь ремеслу, постепенно подводившему через упорный труд и творчество к искусству; где мастера живописи обучали меня, как вдохнуть жизни в минералы красок, наполнить страстным дыханием ровное пространство претерпевающего метаморфозы холста... Холста, превращающегося в чудесный осколок жизни. Или, лучше сказать, превращающегося в новый живой мир - пусть и застывший, как покажется кому-то, на картине, но всё же живущий своей непостижимой жизнью таинственного Зазеркалья... Жизнью ирреальной или сходной с земною, безмятежно спокойной или безумствующей каскадом чувств, смешивающих Пространство и Время на палитре Вечности в безумный звёздный вихрь...

Позже друзья и приятели в пабе "Хобби-Тон", где собирались попить пивка такие же невезучие "мастера кисти", замечали, что в моих работах появился неуловимый нюанс, притягивающий смотрящего. И тот, кто смотрел, незаметно для самого себя становился как бы участником картины, со-Творцом.
Это увлекало человека, пьянило, это было странно и необычно. Да, этот нюанс притягивал неясным желанием, волнующим любого, останавливающий возле картины каждого посетителя галереи помимо его воли, или попадая в резонанс с его собственными желаниями.
И я знаю наверняка, в этом её заслуга - Лар Ирэн, чудесной Принцессы Эльфов, незримо присутствующей отныне во всех моих работах. Принцессы с чёрными как смоль волосами, рассыпавшимися по смуглым плечам. Принцессы с азиатским разрезом глаз, демоническим восточным взглядом и ласковой печальной полуулыбкой... 

* * * 

Сначала была случайная встреча.
И сначала было Слово. Слово узнавания, знакомства, уже тогда несущее в себе оттенок расплывчатого, только ещё формирующегося чувства.
Мы случайно оказались в одном купе поезда, следовавшего через Бирмингем и Манчестер в Эдинбург, где я собирался провести летние месяцы, остановившись у близких родственников и развлекая их и себя натурной живописью - благо, окрестности предоставляли массу возможностей для работы с пейзажем.
Сперва в купе зашла приятная пожилая леди с проницательным взглядом - позже она тактично завязала и поддерживала обычный разговор, сумев не помешать (это редкое качество у пожилых леди) и даже поспособствовать общению со второй спутницей - молодой черноволосой "метиской" из западного пригорода Лондона.
Дом родителей юной леди, с которыми она пока жила, был расположен, по её словам, совсем рядом с Темзой. А работала Ирэн - мне так понравилось её имя, Ирэн - довольно далеко от дома, рядом с управлением лондонской подземки. Интересно, спускаясь почти ежедневно по ступеням станции Лэйтонстоун, я, оказывается, находился в "сфере её влияния" - электроснабжение Центральной линии обеспечивалось из их сектора, находясь под контролем диспетчерской, в которой Ирэн проводила восемь часов в день.

Она была наполовину азиаткой - в ней смешалась таиландская и китайская кровь; отец же был больше шотландцем, чем англичанином (хотя фамилия - как я узнал, Николсон - конечно же, типично английская). Отец Ирэн привёз свою жену более двадцати лет назад из Бангкока, где устраивал дела своей фирмы, покупая небольшие отели на побережье.
Через год появилась маленькая кареглазая дочурка.
Поезд мчал нас вдаль, пожилая леди давно уснула, а мы с девушкой, выйдя из купе, говорили и говорили. В этот вечер она многое рассказала о своей семье, а меня расспрашивала об искусстве, о художниках, не подозревая, что наша братия редко хвалит себе подобных, предпочитая преуменьшать успехи коллег и завышать свои возможности. Был ли я исключением из правил? Вряд ли.
Её вопросы начались почти сразу, без переходов, но это казалось вполне естественным. Тем более, что мольберт и упакованные подрамники не оставляли сомнений о роде моих занятий.
Мы, разговаривая, всматривались в пробегавшие за окном чёрные силуэты деревьев и домов под бескрайним звёздным небом, будто замершим в ночи. В какой-то момент наши отражения в оконном стекле встретились взглядами и будто молния вспыхнула, взорвавшись неизвестно откуда пришедшей убеждённостью: мы знакомы целую вечность... Мы знаем друг друга бесконечно давно... Мы близки, словно две половинки единого целого.

Невидимая струна зазвучала в сердцах.
Наши ладони соприкоснулись, вздрогнув от искры, проскочившей между ними.
Мы стояли рядом, так остро чувствуя друг друга, что, казалось, вместе с дыханием наши души сливаются воедино.
А за окном всё так же мелькали тёмные силуэты, и яркая Луна взошла к звёздам, нанося мерцающие блики на лица за вагонным окном.
Время словно остановилось для двоих... 

* * *

...Время остановилось, но не для поезда, который всё быстрее мчал нас к разлуке.
Перед рассветом мы расстались. Она выходила на небольшой станции сразу за Манчестером.
Разве возможно выразить словами всю бездну отчаяния двух сердец, двух половинок, так долго искавших друг друга в безбрежном море жизни и сразу после встречи вынужденных вновь расстаться?! Комок подступил к горлу и огонь нестерпимо жёг глаза изнутри... Последний поцелуй в открытых вагонных дверях. Нога коснулась перрона. Остаться?.. Вагон начинает движение, пытаясь разорвать наши взгляды. Эта рвущаяся нить болью отзывается в сердце.
Заблестевшие глаза Ирэн наполняются влагой. Последнее, что я вижу - одна слезинка, вспыхнув под лучами восходящего солнца, скатывается по правой щеке... 

* * *

...В мансарде один холст сменяется другим, краски с бешеной скоростью ложатся на волокнистую поверхность грубой ткани. На каждом - всё то же... Звёздное небо смотрит в упор пронзительно-печальным взглядом чуть раскосых восточных глаз.
Смотрит с немым укором ...
А на щеке блестит слеза...
Последний холст, без рамы, оставляю на стене. С этой работой мне не суждено расстаться. Остальные же были почти сразу раскуплены в небольших галереях Сити.

* * * 

...В далёком сказочном мире Странник преклонил колено перед Наследницей престола, великолепной Лар Ирэн на ступенях сверкающего стеклянного замка, парящего над Бесконечной Дорогой.
В далёком сказочном мире Странник бережно взял её смуглую руку в свои потрескавшиеся ладони и прикоснулся губами к изящным пальцам Принцессы, украшенным лишь одним кольцом.
В далёком сказочном мире её бесконечно нежный взгляд согревал усталую душу Странника. А течение незримого ручья омывало его истерзанное тело, излечивая раны и унося прочь усталость...
Слезинки показались в уголках глаз, вспыхивая под яркими лучами восходящего солнца, но испарились, не успев пролиться печальным дождём.

В далёком сказочном мире Судьба соединила их навеки...  

***  

* часть моих текстов публиковались "в плане эксперимента" под англоязычным псевдонимом 

Похожие статьи:

Статьи → Советы Мёбиуса начинающим художникам

Рассказы → Зодчий теней

Рассказы → Юнга с "Белого карлика" - 31

Видео → А нарисовано всё это шариковой ручкой.

Обзоры → Легендарный художник Кен Барр и его работы