Ключ. Глава 18

Они засыпали. Оба. Затылок, будто залитый расплавленным свинцом, жег и тянул невыносимой тяжестью. Пытаясь держать подбородок ровно, они не замечали, как безвольно, из стороны в сторону болтается на шее голова.

Зато Юродивый давно следил за ними.

– Поспал бы ты, братец. – Пытливый взгляд, две спелые вишни, птичка на плече – тоже глядит черными бусинами. И на его плече теперь сидела птица, он поднял руку и кончиками пальцев погладил стальные когти, проколовшие и ткань, и плоть.

– И кто присмотрит здесь за порядком? Ты что ли? – спросил Сет, и отчего-то эта мысль показалась ему здравой. – Ты, – повторил он. – Ты присмотришь здесь за порядком. А Лучший друг висельника будет стеречь мой сон.

Юродивый не шелохнулся, зато девушка, сидевшая теперь в ногах трона, вздрогнула – метнула из под лохмотьев полный ужаса взгляд на ворона, и тот расправил крылья, красуясь.

– Иди сюда, – он поманил её пальцем, и та встала, сделала два шага вверх по ступеням.

Босоногая, худая, стояла, ссутулившись, втянув голову в плечи. Он оперся на неё, поднимаясь. Пальцы впились в тонкие ключицы.

– Я отведу вас в спальню моего отца, – сказала она тихо, предупредив его слова.

– Да. – Зала кружилась перед глазами. Плясали, расплываясь, огни в огромных чашах.

– Так ты оставляешь меня своим заместителем? – юродивый смеялся, глядя на него снизу вверх.

– Много ли бед натворит божевольный? – ответил Сет. Он сделал первый шаг, покачнулся, и девушка крепко обхватила его за талию. Он поглядел на неё внимательней: лохмотья упали с головы, и теперь прямо под мышкой у него торчала её тёмная, нечесаная макушка. В узкой дорожке пробора пробежала вошь. – Всё равно ничего не произойдет раньше завтрашнего утра. – Стоя на месте, он все сильней наваливался на неё, чувствовал, как начинают дрожать поддерживающие его руки, и потому медленно, превозмогая головокружение, пошел дальше. Она спустила его вниз и тихонько повернула направо, к ступеням, ведущим на забранный кирпичной кладкой берег осушенного канала. – А чтоб ты не скучал здесь один, – бросил он, не оборачиваясь, целиком сосредоточенный на подгибающихся ногах, – размысли о том, что делает в городе сотня-другая белгрских монахов.

Он лопатками почуял взметнувшийся за спиной взгляд и увидел другие глаза – чуть раскосые, зеленые – мельком стрельнувшие из-под завесы спутанных лохм.

Когда она укладывала его на жесткий, воняющий морской травой матрас «в спальне её отца» - узком отнорке длинной каменной норы по над стеной стока – он снова увидел её глаза и, поймав за руку, потянул на себя. Она не стала сопротивляться, и легла послушно рядом. Перевернувшись на бок, он подтянул её к животу, почувствовав, как она свернулась там маленьким тугим комочком, и, обхватив руками, заснул, умиротворенный теплом живого человеческого тела.

 

Солнце клонилось на закат, а Рокти, так же, как и утром, сидела в маленькой комнатке под недовольным присмотром деда Гната, и глядела, как он починяет сбрую. Только ела она теперь свой законный, выписанный Марком паёк. Парнишка, что поутру угостил её булкой, не смел и глянуть в её сторону – возился с мальчишкой помладше, учил того счету.

Ученик схватывал все на лету, хоть и сидел, босой, взгромоздившись на стул грязными ногами, грыз коротко остриженные ногти на руках и ничего не говорил в ответ на терпеливые пояснения наставника. Возил по столу, перебрасывая из одной кучки в другую, складываемые и вычитаемые соломинки.

Главнокомандующий велел присмотреться к мальцу, и она глядела послушно, гадая, на что ему сдался этот выросший на улицах дичок, не знающий ни человеческого обращения, ни человеческой речи.

– Ну как? – спросил Марк с порога. Шагнул, заполнив собой все пространство, и сел напротив. Главнокомандующий был совершенно измотан. У него опять заболел висок. Пальцы уже не терли – давили, будто пытаясь расплющить боль.

– Обычный ребёнок. Сообразителен. Очень зол.

– Зол, говоришь? – Марк усмехнулся. Пальцем поманил грума и его подопечного.

Парнишка грум встал, сразу очутившись рядом. А Рато спрыгнул со стула и проковылял, сутулясь.

– Ходит? – спросил Марк, за пояс штанов подтянув пацана ближе, проведя ладонью по колючему ёжику. Тот глядел исподлобья. Рокти подумала, что еще утром у него должно быть были длинные волосы.

– Ходит, – подтвердил грум, глядя прямо на Марка. – Не по лестницам только. Пролеты вниз перепрыгивает. Аж дух захватывает, как ловко.

– Хорошо, – одобрил Марк, – ты его теперь еще сидеть научи по-человечески. – И кивком отпустил грума. Тот сел обратно на лавку, и они снова остались как бы одни.

Главнокомандующий мялся. Посадил мальчишку на одно колено, принялся покачивать, как качают, играя в лошадку, совсем маленьких детей. Ребенок сидел спокойно, не понимая.

– Рокти. – Он едва не впервые назвал её по имени. – Вы ктраны умеете, я знаю.

Она изогнула бровь.

– Мне нужно знать, кто этот малыш… и не выдает ли он себя за другого.

Она тряхнула головой, но наклонилась послушно и взяла ребенка за руки. Мальчик глядел внимательно и бездумно. Взгляд его был совершенно пуст, и даже серо-стальные искорки бесследно исчезли из темно-синих глаз.

«Кто этот малыш, и не выдает ли он себя за другого»…

Она глядела, и видела лишь его – полудикого зверька, почти утратившего человеческую суть. Никого больше. В последний раз сжав детские пальцы, она пожалела вдруг, что не может спросить его прямо: «Кто ты?» – и по ответу угадать правду.

– Это ребёнок, – ответила она, испытывая странные ощущения уже виденного раз. – Обыкновенный человеческий ребёнок. – Иголочкой кольнуло воспоминание, и пальцы невольно потянулись к виску. – Обыкновенный человеческий ребёнок, – повторила она, глядя на мальчишку и видя перед собой маленькую девочку, на поверку оказавшуюся взрослым ктраном.

Но Рато был человеком, и тут не могло быть никакой ошибки.

– Хорошо. – Марк хлопнул рукой по столу, поднимаясь. – Ведь я уж испугался, было… – на губах его впервые за день блуждала улыбка. – Пойдем, Первый.

Малыш крепко обхватил его руками и ногами, положил голову на плечо. В его синих глазах играла насмешка.

 

В шахматной комнате готовился тайный совет первых лиц государства. Четыре полукресла, по числу приглашенных, стояли у мраморного столика с игровым полем на нем. Пятое поверенный короля вертел в руках, не решаясь пристроить рядом.

– По левую руку от Ллерия или Марка… Рядом со мной или казначеем… – ходил он вокруг да около, примеряясь. Наконец, решился, – ставить на угол, дурная примета, – и отодвинул полукресло к окну. – Вот так.

Отойдя на пару шагов, Изот склонил голову набок.

Четыре полукресла скромно стояли каждое, у своей кромки игрового стола, и лишь пятое приковывало к себе взгляд.

– К черту, – выругался личный секретарь Его Величества и, развернув боком, задернул кресло тяжелыми темными шторами.

Свет свечей в канделябрах, казалось, стал ярче, бликами заиграв на чёрном мраморном полу, а комната пришла, наконец, в полную гармонию с чаяниями Изота.

– Великолепно, – прошептал он, потирая руки, и приоткрыл дверь.

За исключением пары гвардейцев на карауле, коридор был пуст. Прислушавшись, не раздастся ли где тяжелая поступь гвардейских сапог, Изот поспешил покинуть комнату. Каблуки его туфель звонко зацокали по коридору и, отойдя немного, он воровато оглянулся и снял их, после чего с поспешностью не свойственной ни возрасту, ни чину, во все лопатки припустил к своим покоям.

Ведьма спала. Оборванная виноградная кисть, пустая чаша и кубок на подносе рядом с постелью свидетельствовали о недюжинном аппетите, а служанка, в отчаянии заламывавшая руки над приготовленным платьем – о крепком сне. Изот выставил её за дверь, перевернул уткнувшуюся в подушку Ведьму, замер на минуту, любуясь идеальным овалом лица, волной густых черных волос, алебастровой кожей закинутых за голову рук, и, решившись наконец, размахнулся.

Звон пощечины оглушил его самого, и потому он не успел упредить ответ вскочившей на постели Ведьмы.

– Извините, у меня нет времени, – сказал он тихо, чувствуя, как пылает щека и отчего-то горят уши. Спросонья, она смотрела не понимая, бешеным взглядом, черным, как агат. Жарким пятном расплывался по щеке румянец. На второй рубчиком отпечатался бельевой шов. – Совет, – пояснил он, сглотнув улыбку. – А вы ещё не одеты.

– Никогда больше… ни за что… не делай так, – прошептала она угрожающе и вскочила с кровати. – Сколько у меня времени?

Она завязала пояс халата и стояла теперь у окна, щурясь на заходящее солнце, расчесывая волосы наконец-то принесенной щеткой.

– Боюсь, времени у нас уже не осталось, – ответил он, любуясь силуэтом, просвечивающим сквозь полупрозрачную ткань.

– Нет? – удивленно повернулась она, заметила его взгляд и, нахмурившись, поспешила отойти от окна, от солнечных лучей, обнажавших изгибы её тела. – Предлагаете мне идти на совет так?

– Э… ваше присутствие будет… неявным, – не дав опомниться, он схватил её за руку, протащил через всю спальню и втолкнул в нишу у камина. – Вообще-то мы и так уже опаздываем, потому я попросил бы вас поторопиться.

– Ты! – Ведьма задыхалась от ярости.

Щелкнул скрытый в стенах механизм, и позади ведьмы медленно отворилась дверь, показался узкий коридор, редко освещенный факелами.

– Я не обута! – вскрикнула она, когда он, сграбастав её запястье, ринулся вдоль по коридору.

– Я тоже, – парировал Изот, ухмыльнувшись через плечо, – я тоже, милочка.

 

По тому, как расправляя плечи и втягивая животы, зашевелились гвардейцы у двери, Марк понял, что шахматная комната ещё пуста. Принялся расхаживать туда-сюда, прислушиваясь, не раздастся ли где звонкое цоканье каблуков парадных туфель. Караул забеспокоился, гадая, отчего не спешит входить главнокомандующий, и Марк развернулся, зашагал решительно к личным покоям Изота.

Он застал его в дверях.

Вернее, как только он подошел к двери, поднял кулак, собираясь стукнуть, та распахнулась, и Воин замер, взглядом обшаривая пустую комнату за спиной личного секретаря Его Величества.

– Ма-арк? – протянул тот вопросительно.

Воин опустил взгляд и увидел четкий отпечаток ладони на щеке Изота, а еще пунцовые уши. Большие, оттопыренные и оттого особенно хорошо заметные. Постель за спиной королевского секретаря была смята.

– Так, – сказал Воин.

Поставив брови домиком, Изот отодвинул его плечом, развернулся и запер дверь.

– А что, все уже в сборе? – спросил он, как ни в чем не бывало, пряча ключ в пояс.

– Нет, – ответил Марк, собираясь с мыслями. – Я пораньше зашел за вами, чтобы вдвоем обсудить одно важное государственное дело, – произнес он медленно.

– Со мной? – они тронулись по коридору, – помилуйте, главнокомандующий, да кто я такой, чтобы решать важные государственные дела?

Марк улыбнулся, ответил, опустив ладонь на рукоять меча:

– Доверенное лицо самого короля. Его советник и, не побоюсь этого слова, друг. – Изот скосил глаза на пальцы, сжимающие навершие, и дипломатично кивнул, соглашаясь. – Я бы… просил вас, – Изот поспешил отвести взгляд, увидев, как побелели пальцы Марка, – просил вас повлиять… на казначея.

– На казначея? – переспросил Изот, улыбнувшись.

– Да, на него, – Марк ответил тем же. – Армии нужны деньги. Его Величество и сам поймет это… если его не будут сбивать с панталыку мелкие прихвостни.

– О!

– Именно.

К дверям шахматной комнаты они подошли молча.

 

Мраморный пол был холоден. Зато дерево подоконника за день нагрелось. Ведьма с ногами взгромоздилась на него, пристроив на колени украденную со стола вазочку сладостей. Ллерий любил южные яства, что доставлялись к нему прямиком из Накана. «Бедненький», – подумала Ведьма, стряхивая сахарную пудру с ароматного печеньица, – «не баловали тебя в детстве». Она изрядно опустошила вазочку, прежде чем за дверьми послышались шаги Воина, но не успела она обрадоваться, как его сапоги прогромыхали куда-то мимо, и ей пришлось вернуться на подоконник.

А после появился казначей. Подошел неслышно на плоских подошвах и тихо открыл дверь. Наина замерла, боясь обнаружить себя, но домовой направился прямо к окну, отдернул штору. Глаза под седыми кустистыми бровями глядели укоризненно. Вдруг почувствовав себя нашкодившей девчонкой, Ведьма смущенно пожала плечами.

Домовой сокрушенно вздохнул, отнял и поставил обратно на стол вазу, снял с каминной полки шкатулку и снова доверху насыпал сладостей. Лишнее полукресло уютно расположилось перед камином и уже не казалось лишним.

– Хочешь, садись к огню. Вечереет. Протянет тебя от окна.

– Спасибо, – ответила Ведьма с улыбкой. Птичкой порхнула со своего насеста, как крылом, задела кончиками пальцев, благодаря.

Он улыбнулся ей. Откинул крышку широкого и длинного сундука, по совместительству служившего скамьей и вынул оттуда плед, набросил на ручку кресла, прикрыв босые ноги Наины. Отступил на шаг, прищурившись.

– Вот так тебя никто и не заметит.

Она кивнула и откинула голову на спинку, наконец-то расслабившись. Слева теперь потрескивали разгорающиеся в камине дрова, а справа рукой было подать до шахматного столика, за которым сидел уже, ожидая тайного совета, королевский казначей.

Марк и Изот явились вместе.

Марк распахнул дверь. Пропустил вперед личного секретаря Его Величества. Тот был более обыкновения взъерошен, бросал на Воина полные неприязни взгляды. Не заметил даже кресла у камина и отдернутых штор. Марк игнорировал его – вдумчиво изучал покрытый лепниной потолок. Так и сидели все трое в напряженном молчании, от которого воздух казался густым и наэлектризованным, а волоски на руках вставали дыбом, пока не пришел король.

Его величество был в прекрасном расположении духа.

– Изот сказал мне, – начал он с порога, пока все встали, приветствуя его, а секретарь предупредительно отодвинул королевское кресло, – что Брониславы нет в составе посольства. Чудесная новость, не правда ли?

Воин поморщился.

– Это не так, пока я не получу вестей из Храта. Мы должны быть уверены не столько в том, что Бронислава не пересекала границы, сколько в том, что она осталась в столице Белгра. Почтовый голубь должен прибыть со дня на день.

– Ну вот всегда вы так, – Ллерий не смог сдержать досады, – что вам стоило промолчать и не портить мне настроение?

Снисходительно улыбаясь, Изот развел руками.

– Таков уж наш генералиссимус, Ваше Величество.

– Где Адольф? Я собирался обсудить с ним предстоящие празднества. – Ллерий поспешил сменить тему разговора.

Казначей ответил, пододвигая вазочку со сладостями к королю.

– Градоначальник просил передать глубочайшие извинения. Он занят. Действительно занят.

– Неужели?! – делано ужаснулся Ллерий. – Занят настолько, что не может уделить пару часов своему королю?

– Смею вас уверить, подготовка к празднествам идет полным ходом, и все будет организовано в лучшем виде. С учетом последних событий в городе… – домовой огладил белую бороду, – следует начать их как можно раньше.

– Раньше? – пальцы Ллерия нырнули в вазочку. – Нет, я не возражаю. Пусть мой народ хорошенько повеселится в честь моего восшествия на трон. Но отчего спешка? Что такого стряслось в моей столице?

– Ничего особенного. Не беспокойтесь. – Поспешил вмешаться Изот. – Просто… город переполнен и это создает… некоторые трудности.

Воин усмехнулся.

– Трудности… Неконтролируемые толпы валят в город. Ежедневно до тысячи человек приходит в столицу с Севера. Дружина патрулирует улицы наравне с городской милицией, и всё равно мы не в силах предотвратить стычки.

– Людям нечем занять себя, – парировал Изот, – они пришли повеселиться, потратить деньги. Чем скорее мы предоставим им такую возможность, тем скорее улягутся беспорядки.

– Беспорядки? – Ллерий прекратил жевать. Пальцы, усыпанные сахарной пудрой, замерли.

– Ничего серьезного! – поспешил исправиться секретарь, – Просто… просто горожане несколько взволнованы ожиданием.

– Да, взволнованы настолько, что решили вспомнить вдруг все обиды, накопившиеся за последний десяток лет. Лорд Адольф уже сутки занят тем, что разгребает бесконечный поток жалоб…

«Марк, Марк», – думала Ведьма, глядя, как хмурится её возлюбленный, кидая косые взгляды на Изота и вовсе не замечая недовольной гримасы Ллерия. – «Что же ты делаешь, Марк?». Она вдруг почувствовала признательность к Изоту за то, что тот протащил её на этот тайный совет высших лиц государства.

 

Кат, атаман О’Ктранского леса, спал. И сон его был глубок и черен, как омут. Юродивый выпустил, наконец, ладонь спящего, так и не сумев ничего увидеть.

Зато на него затравленно смотрел свернувшийся калачиком зверёк – девушка, дочь Ветошника. Лежала, не смея пошевелиться – рука Сета, обхватив, крепко держала за талию, его дыхание приподнимало темный пушок на её затылке.

– Не бойся, он не обидит тебя, – успокаивающе прошептал Юродивый, не испытывая, впрочем, должной уверенности в собственных словах.

Ворон заходил по столу туда-сюда – словно ученый муж в тяжких раздумьях.

– Лучший друг висельника, – тихонько позвал Юродивый. – Лучший друг висельника.

Ворон остановился, сверкая черным глазом. Девушка задрожала, и Юродивый присел на край узкого ложа, погладил по голове, успокаивая.

– Зачем ты защищаешь его? Почему не убьешь, Пожиратель душ? Ты один сможешь.

– Ма-а-астер-р-р! – прокричал ворон, расправляя крылья. – Ма-а-астер-р-р!

– Ты забываешься, Седьмой! Твои грязные делишки с Синдикатом нас не касаются. – Вишневый взгляд потемнел. – Убей его, если ты один из круга!

– Избр-р-ран! – ответил ворон. – Он избр-р-ран!

– Чушь! – Юродивый поднялся, навис над столом. – Сдается мне, ты лукавишь, птичка. Что обещал тебе Мастер? – Ворон склонил голову, длинный стальной клюв принялся перебирать пёрышки развёрнутого крыла. – Одумайся! Ради чего ты рискуешь всем?

Ворон чистил перья, моргала тоненькая пленка полупрозрачного века, сверкала серебряная цепочка на перламутровой шее.

– Как знаешь, – Юродивый не дождался ответа. – Но помни, я слежу за тобой.

Он вышел. И девушка осталась один на один с вороном. Тот прыгнул к краю стола, смотрел то одним, то другим глазом. Девушка задрожала сильней, зубы принялись отплясывать чечетку, она подалась назад, прижавшись к спящему, вложила свою ладонь в его раскрытую руку. Пальцы дернулись инстинктивно, сжав в ответ.

– Ма-а-астер-р-р! – прокричал ворон, и девушка разглядела вдруг, что на цепочке у него висит, раскачиваясь, маленькое железное колечко.

Чуть приподнявшись на локте – так, чтоб не потревожить спящего – она медленно кивнула.

Юродивый тем временем, пройдя узким коридором, мимо ряда дверей, а точнее – задернутых тряпьем проемов меж тоненьких деревянных перегородок, опустился на ступеньки лестницы, ведущей вниз, к «тронной зале». День, какой-то день оставался до полнолуния. Тогда Воин узнает всё. Если не будет уже слишком поздно.

Он оглянулся назад, и тихо выругался.

– Надеюсь, Марк, ты знаешь, что творится сейчас в твоем городе. Иначе всем нам придется туго. Эх, птичка-синичка моя, – вздохнул он, вынимая из-за пазухи рыжевато-бурый комочек, заглядывая в глаза-бусинки – не отнесешь Марку весточки? Нет?

Он просидел так на ступенях, подперев одной рукой щеку, а другой – поглаживая перышки сидящей на колене птички, пока не вбежал, отдуваясь, мокрый как мышь и явно встревоженный Ветошник. Юродивый встал, посадил птицу на плечо, пока Ветошник, согнувшись и хватаясь за бока, пытался отдышаться.

– Сет… Где Сет? – Он, наконец, поднял голову.

– Он спит, – ответил Юродивый, понимая, что сбываются худшие его опасения. – Это правда? Он сказал правду?

– Да, – выдохнул Ветошник. – Деверь кумы моей тетки служит на Клыках. Они поднимут цепи, перекрывающие вход в гавань, чтобы не выпустить корабли. Никто не уйдет из города. Свояченица же обстирывает казармы. Так вот, в дружине брешут, будто жалованье урежут вдвое, а простолюдины не смогут больше получать офицерских чинов и званий. Поговаривают, будто на Западе сыскался незаконнорожденный сын старого короля, его на трон и посадят. Дружина вроде как войдет во дворец и никто не выйдет оттуда, пока дело не решится ко всеобщему удовольствию и согласию. А если кто из гвардейцев откажется присягнуть новому королю, так тех столкнут со стены, и вся недолга.

– Сын Августа? Кто таков?

– Никто не знает. Что скажешь?

– Что скажу? – Юродивый поджал губы. – Скажу, что других наследников кроме Ллерия, Орланда и Брониславы у Августа не было и нет. Вы можете посеять смуту в городе, и наверняка неплохо поживитесь, мародерствуя, да только на долго ли хватит вам краденого добра, и как скоро придут сюда, по вашу душу?

– Сю-у-уда?

– Разве плохо тебе живется здесь, Ветошник?

– Ну-у-у! Мне-то, может, и хорошо… Только каждый слыхал, об чем говорил Сет, всякий знает, на чьей стороне правда. – Ветошник распрямлялся постепенно, и в глазах загорались злые искорки. – Что мне сказать своим людям? Чтоб и дальше, как тараканы, сидели по своим щелям, не смея носа наружу высунуть? Хватит!

– Зачем сидеть? – спокойно ответил Юродивый. – Защитите короля. Неужели Ллерий не будет вам благодарен?

– Ты смеешься! – Ветошник хмыкнул. – Что мы против вооруженных дружинников?

– Значит, ты скорей пойдешь резать безоружных горожан? Свояченицу? Деверя кумы твоей тетки?

– Ах, вот оно, значит, как, да? – Отступив на шаг, Ветошник подбоченился, тряхнул кудлатой головой. – Ты мне зубы не заговаривай и роднею не попрекай. Своих, известно, никто не бросит. А то, что мы гнием тут заживо? За это кто отвечать станет?

- И кто? – Юродивый прищурился, и птичка на плече склонила голову.

– Кто надо… тот и ответит.

Ветошник поднялся по ступенькам, прошел мимо, задев плечом.

– А если в город придут черные? – крикнул Юродивый вслед. – Бронислава едва не убила свою мать, а Ллерия вы ей, значит, сами преподнесете? На блюдечке да с поклонами? – Ветошник замер, но не обернулся. – Слушай, и не говори потом, что я не предупреждал тебя!

– Говорят, Бронислава не пересекала границы.

– Тогда почему Мадра переполнена черными рясами?

– Кто сказал тебе это? – Он, наконец, посмотрел на него. Пытливо, внимательно.

Юродивый прикрыл глаза, борясь с искушением солгать.

– Сет, - наконец выдохнул он.

– Сет? – Ветошник тихонько рассмеялся. – Вот с ним-то я и стану разговаривать. Переступив порожек, он скрылся в сумраке длинного коридора.

Юродивый задержался чуть, разрываясь между желанием предупредить Марка и страхом пропустить возвращение Топи. Наконец, скрипнув зубами, он поспешил догнать Ветошника. Тот отдернул уже занавешивавшую ход в простенок тряпицу.

Его дочь спала, улыбаясь, обеими руками обхватив ладонь Сета, а ворон, сторожа их сон, ходил по столу всё так же.

– Гляди-ка! – воскликнул Ветошник и в два шага подошел к птице. – Кольцо! – Он протянул руку, когда клюв, окованный сталью, пробил его ладонь.

Крик разбудил девушку. Она вскочила было на помощь отцу, но Сет почуял движение, дернул её на себя, заставив упасть. Приподнялся на узкой, короткой постели.

– Что за ор? – спросил он, протирая воспаленные глаза.

– Прости меня! Прости меня, Мастер! – ползал в ногах Ветошник. – Кольцо, я хотел взять твоё кольцо!

– Моё кольцо? – переспросил Сет.

– Птица принесла тебе кольцо, Мастер, – ответила из-под руки девушка. – Железное кольцо с тремя монетами.

– Вот как? – Сет потянулся, и ворон позволил расстегнуть, снять с себя серебряную цепочку. – Я не Мастер. – Покрутив простое железное колечко, рассмотрев рисунок, выбитый на внутренней его стороне, Сет надел его на палец, – но если Мастер послал его мне… я не стану отказываться. Еды! – бросил он, поднимаясь. Застегнул цепочку на шее ворона. – Встань, не путайся тут под ногами! – Сет пнул Ветошника под дых, и тот, заскулив, поднялся.

Девушка юркнула с постели за занавеску. Сет взял кувшин с отбитым носом и пил жадно через край, обливаясь. Потом вылил остаток на голову, встряхнулся, провел ладонью по лицу, снимая сон.

– Ну что? – Присел на бочонок, служивший табуретом, тяжело оперся на стол. Ворон прыжком переместился на плечо. Впился стальными когтями в плоть так, что Сет невольно поморщился. – Теперь-то ты веришь мне?

– Верю, верю, – мелко закивал Ветошник. – Свояченица моя казармы обстирывает…

– Без тебя знаю, – отмахнулся Сет. – Будешь делать, что я скажу?

– Буду! – выдохнул Ветошник, впившись взглядом в тусклое колечко на среднем пальце Сета.

– Хорошо. Тогда слушай сюда, приятель.

 

Когда щелкнул ключ в замке, Ведьма вздрогнула. Дрова в камине прогорели, и рубиновые угольки бросали алые отсветы на черный мраморный пол. Иногда затухшее было пламя поднималось слабенькой волной, пробегало, взволновав сумрак шахматной комнаты, и вновь гасло, поглощенное тьмой.

Вздохнув, Ведьма чуть подтянула плед к плечам, закрывая зябнущие руки, откинула голову на спинку. За окном сгустилась уже непроглядная ночь.

Немало прошло времени, прежде чем Изот заметил отдернутые шторы. Его взгляд, скользил, скучая, по украшенному лепниной потолку – казначей бубнил что-то, делая пометки на листах, а Марк просто сидел, подперев голову кулаком и глядя прямо на Ллерия. Вазочка со сладостями покоилась у того на коленях, забытая. Пальцы вяло подергивались, пока король описывал ход празднеств, поясняя значение и смысл каждой церемонии.

– Да. Так…. Теперь ярусы. На ярусах я хочу пару купцов, и представителей гильдий. Не всех конечно же! Не всех, ни в коем случае… Ну, ювелиры. Может быть… ткачи. Кто-нибудь… поприличнее.

– И по-бога-а-аче, – стило чиркнуло по листу.

Ллерий покосился на домового. Согласился неохотно:

– Да, побогаче. А еще Ведьма. Отдельные приглашения Наине и главам гильдий. Проследите.

Седая голова, склоненная над пергаментом тихо качнулась, а Изот остановил вдруг бесцельно блуждавший взгляд, вперившись в тусклые первые звезды за витой решеткой окна.

Потом он выпрямился в кресле и медленно оглядел комнату.

Перед жарко полыхавшим камином стояло пятое кресло. Пустое, с наброшенным на одну ручку пледом. Воин чуть скосил глаза, наблюдая за личным секретарем Его Величества, и тот заставил себя расслабиться, заложил ногу за ногу, откинул голову на высокую спинку, но еще долго скользил внимательным взглядом из-под полуопущенных век. А уходя – запер дверь.

Ведьма улыбалась, прислушиваясь, и второй щелчок – звук спрятанного в стенах механизма – не заставил долго себя ждать. Потайная дверь открылась почти бесшумно. Отошла в сторону одна из деревянных панелей, и свет факела ворвался во тьму.

Изот снова был бос. Ступал по холодным мраморным плитам, невольно поджимая пальцы. На левом чулке протерлась дырка.

Личный секретарь Его Величества подошел к окну. Свободной рукой он приподнял одну штору, затем – другую. Обернулся, факел нырнул под мраморный столик, не годный скрыть даже ребёнка, не то что взрослую женщину. Пламя лизнуло столешницу снизу.

Потом он медленно поднял факел над головой и огляделся. Подошел к широким, коротким сундукам, чьи обитые бархатом крышки одновременно служили сиденьями – откинул одну, другую, третью, пятую… Обернулся, наконец, вперившись в стоящее перед камином кресло. Стремительно прошел мимо и, упав на колени, заглянул глубоко в камин, подсвечивая себе факелом. Затем снова уставился в спадающий с ручки кресла плед.

Чуть улыбаясь уголком рта, Ведьма глядела в его лицо – слепленное грубо, неумело и наспех. В неверном свете факела черты его были почти гротескны.

– Ведьма! – выругался личный секретарь Его Величества поднимаясь с колен. – Ну, Ве-е-едьма…

Он встряхнулся как пёс, склонил голову набок и вдруг, будто ожидая, что найдет её там, может быть обернувшуюся кошкой, сдёрнул плед с ручки кресла.

Постоял, держа на весу, встряхнул, разворачивая. Ведьма не выпала из складок медной монеткой и не покатилась, звеня, по полу.

– Зараза, – уже безо всякого выражения выдохнул он и, бросив плед обратно, покинул шахматную комнату так же, как и вошел в неё.

Ведьма долго ещё сидела, смеясь беззвучно и благодаря домового за его охранные чары, но никто не вернулся ни через час, ни через два. Боясь лишний раз шевельнуться, сбросить магический покров, прятавший её от посторонних глаз, она медленно-медленно натянула плед, укрыв ноги и плечи, и лишь тогда позволила себе заснуть.

Так и увидел её Марк, вернувшийся утром в шахматную комнату – зябко свернувшейся в кресле у окончательно потухшего камина. Тихо прикрыв дверь, он прошелся по периметру, простукивая стены рукоятью поясного ножа, скоро нашел ложную панель, и еще быстрей – механизм отпирающий её. Лишь потом он подошёл к Ведьме.

Та была бледна против обыкновения, ни следа румянца не согревало алебастровую кожу и дыхание вырывалось изо рта едва заметными облачками. Жарко светящаяся ящерка, притаившись в волосах, глядела, не мигая агатовым взглядом, и Марк сам подмигнул ей, улыбнувшись.

– Идём, дорогая, – сказал он, бережно поднимая Ведьму на руки, закутывая пледом стройные ноги.

Она застонала, но не проснулась.

– Прости, – он прижался щекой к её ледяной щеке, мимолетным поцелуем согрел губы. – Прости, – повторил, глядя на слабо трепетавшие веки.

Когда с Ведьмой на руках главнокомандующий покинул шахматную комнату, караул у входа еще долго смотрел ему вслед. А Марк, шагая по длинным коридорам еще спавшего дворца, вспоминал слова, сказанные вчера крысёнышу: «Тут дворец – не богадельня» – и не знал, как же ему справиться с этим, как собрать новый круг.

Стражники у его покоев вытаращились навстречу, но один предупредительно распахнул створку двери, и Воин кивнул ему благодарно.

На узкой солдатской кровати уже спала осмотренная лекарями и напоенная настоями Старуха. Рато по обыкновению свернулся калачиком в одном кресле, и Воин бережно опустил Ведьму в другое.

– Не богадельня… – повторил он, стоя растерянно посреди кабинета.

Похожие статьи:

Рассказы → Роман "Три фальшивых цветка Нереальности" (Треки 1 - 5)

Рассказы → Командировка в Рим (главы 1 и 2)

Рассказы → Роман "Три фальшивых цветка Нереальности" (Треки 6 - 1/3 7)

Рассказы → Принцип 8 (роман) [Часть 1. Глава 1]

Рассказы → Место, где земля закругляется.2