Посюпотусторонним
Восемь кругов были зачищены. Оставался последний – как известно, самый коварный, самый сложный.
Отряд праздновал взятие нового рубежа, а Муха-сотник лишь недовольно кривил губы. Потерявший крылья в самом первом своём бою и ставший оттого ещё более мрачным, он не был сторонником шумного веселья.
Муха считал задачей военного огнём и мечом вычищать улицы Рая. Для этого идеально подходили миниогнемёт и пистолет последней модели. Прогресс добрался даже до этого райского, по задумке Создателя, местечка. Здесь было всё, без чего нельзя представить цивилизованное общество, в том числе оружие и боеприпасы. Бронежилеты, каски. Раздел территории. И война.
Нападение адцев застало поднебесье врасплох. Слава Богу, правительство Рая сориентировалось. Министр обороны не раз говорил, что нужно держать про запас боевые единицы. Однако кто-то из правящей верхушки советовал распустить армию, мол, в стране чистых мечтаний война не начнётся. Те, кто считал так, ошибались. А может, они были заодно с адцами – преступниками, желающими разрушить до основания райские кущи. Уничтожить небесное государство, чтобы на его месте создать собственную «утопическую» страну, построенную на «идеалах» хаоса и зла. Вряд ли такое возможно. Но беда, как обычно, пришла неожиданно, инстинкты побороли разум – и началось кровопролитие.
«Наверняка в правительстве засели предатели», — думал Муха. Иначе как бы адцы могли предугадывать почти каждый шаг освободительной армии? Этот факт заметно осложнял противостояние…
…Даже издалека Город Осуждённых приковывал к себе взгляд, подобно трупу. Не хочешь смотреть: мерзко, кошмарно – а не отвернёшься. Раньше тут цвели Сады Эдема, полные красок, благости и успокоения, но всё сгинуло в пучине времён. Пепел, серость, каменная крошка и бесконечное уныние пришли ему на смену. Город пропитался атмосферой войны и начал разлагаться. А за разложением последовало отравление. Население Рая больше не могло находиться в загрязнённом Эдеме. Привыкшие к чистым улицам и мыслям, живущие среди возвышенного, божественного, душевного, ангелы погибали. Травились адскими выделениями. Святые, мученики – сколько их полегло на грязных, выпачканных в крови и саже улицах. Испарения, миазмы, злоба, ненависть – негатив во всех его проявлениях, материальных и метафорических, заражал высших существ. У одних отказывали органы, и они умирали в жутких мучениях. Другие сходили с ума и убивали сами себя. Смерть раскрылась перед сияющим миром в своём неисчислимом многообразии. А ненасытное адово племя питалось страданиями, делаясь сильнее, выносливее… счастливее.
Неизвестно, сколько Дьяволу потребовалось усилий, чтобы в тайне договориться с преступниками, насильниками, убийцами. Чтобы снабдить их оружием. И наслать, словно саранчу, на поля света и счастья, на Елисейские поля, которые мертвячье войско начало обгладывать с безмерной радостью.
Сил в райской армии не хватало, и поначалу страну бросились защищать все, от мала до велика. Своими жизнями они отсрочили смерть других. Заслонили собой амбразуру адского дзота. Но там, где есть дзоты, есть и танки. Бронетехника, корабли, самолёты. Потери мирного населения исчислялись гигантскими цифрами, однако их жертва была не напрасной. Они дали армии возможность собраться, продумать стратегию, начать действовать сообразно плану. Облачённые в костюмы, защищающие от ядовитых выделений, воины Рая стали наносить ответные удары…
За время противостояния Муха дослужился до майора. Он командовал отрядом, в который входили его давние друзья. Видеть, как они мучаются и умирают, было невыносимым, но цель того требовала. Если он откажется идти вперёд, то подведёт весь Рай. Другие могут взять с него пример – и в конце концов зло победит. Так, в простых метафорах и сравнениях, он представлял свою задачу. Ему не нужна была излишняя образность. Он знал, что надо делать, и делал это. Подобный взгляд давал результаты. Пока под командованием Мухи не случилось ни одного поражения. Солдаты считали его неошибающимся и бесстрашным. Бьющим всегда точно в цель, знающим своё место в схватке. Быстрым и маневренным, как муха. Сотник не помнил, отчего получил такое прозвище, но, вероятно, именно благодаря своим качествам. Как и всякий в Том мире.
Воины Ада захватили Эдем внезапно, когда большая часть райской армии отправилась освобождать другие населённые пункты. Райцы не успели сориентироваться и вскоре остались без столицы. Кто знает, к чему бы это привело, если бы не Муха. Собственным отрицанием страха он заражал других. В частности, Мухин отряд прорвался чуть ли не к самой границе с Адом, а потом вернулся назад, чтобы освободить столицу. Оставался последний рывок. «Восемь кругов освобождены – дело за малым» — такими словами Муха подбадривал солдат.
Последний бой разворачивался в прежде жилых районах. Враг засел в разрушенном здании и из его пустых глазниц поливал освободителей геенной огненной. За всё то время, что шла война, отряд потерял чуть меньше половины солдат, а в этой схватке погибла треть от их общего числа. Итак, из ста воинов осталось около пятидесяти. Кого-то контузило, кого-то ранило. А им ещё предстоял финальный штурм.
В только что завершившемся бою он отделался парой ссадин, а вот его близкие друзья, Громила и Попрыгунчик, пострадали намного сильнее. Первого контузило, а второму оторвало полноги. Обоих отправили в лазарет.
— Держись, — коротко сказал Муха, кладя руку вечно подвижному Попрыгунчику на плечо.
А сам подумал: «Теперь уже не попрыгает, как раньше. Хотя, может, наши технари сделают для него протез. И всё же…»
— Я держусь, мать его, майор! Держусь! – Попрыгунчик сжимал зубы, чтобы не выдать боли. Но вот – новый приступ, и он не выдержал, огласил полыхающий пламенем мир парочкой отборных выражений.
— Вколите ему обезболивающее.
— Уже. – Возле Попрыгунчика суетились врачи.
— Ничего, майор… я… выдержу… — проговорил солдат, изгибаясь, подобно змее. – Скажи лучше… как там Громила?
— Всё в порядке, в порядке, — ответил Муха, хотя Громила с момента контузии не приходил в сознание.
— Хотя бы одна радостная весть.
— Две. Завтра мы соединим наши силы с армией генерала Каменного.
— И останется последний рубеж, да, майор?
— Последний.
— Жаль, меня там не будет.
— Не беспокойся. Отдыхай, — сказал Муха, понимая, как глупо звучат его слова.
— И всё-таки я отомстил тому гаду, который прошил меня лазером. Видел, как его голову разорвало на тысячи кусочков? Это я постарался. – Попрыгунчик радостно улыбался.
Муха кивнул и вышел из лазарета.
Он всегда ощущал себя родственной с Попрыгунчиком душой. А то, что они оба были калеками, лишь усиливало сходство. Майор понимал: в любой момент он может потерять друга – и тяжело это переживал. Но надо было держаться. Хотя бы для того, чтобы не уронить себя в глазах солдат.
Возле палатки его встретила медсестра Большеглазка. Существа красивее Муха ещё не встречал. Но сейчас он не мог думать о любви – война заслоняла всё своим жирным чёрным телом.
— Муха…
— Если ты о работе, то лучше не надо.
— Послушай, не вини себя…
— Я побуду один. Извини.
Аккуратно отстранившись, он скрылся в штабе.
Большеглазка посмотрела ему вслед и покачала головой.
Выдвижение было назначено на пять утра. Выспавшись кое-как за пару часов, быстро собравшись, солдаты построились в ряды. И Муха повёл их вперёд.
Арка, ранее украшавшая вход в Эдем, лежала в руинах, как и весь город.
«Ну что ж, пора осуждённым получить их наказание», — подумал Муха, которому вспомнилось новое название столицы.
Он вскинул пистолет, но загаженные, усеянные обломками улицы были пустынны. Майор приказал солдатам разбиться на три равные группы и рассредоточиться по Центральной площади. Сам Муха остался позади: отсюда ему было прекрасно видно, что происходит. Делать нечего – оставалось лишь дожидаться генерала Каменного. Он опаздывал. Муха связался с ним по рации, и Каменный уверил, что армия вскоре будет на месте.
И тогда майор совершил ошибку. Нелепую, а поэтому тем более непростительную. Он осмотрелся. Его взгляд зацепился за опадающие осколками и крошевом памятники архитектуры. За громадный фонтан посреди площади, «разукрашенный» матерными надписями, разбитый. За изломанную мозаику плит под ногами.
В следующее мгновение прозвучал взрыв. Стреляли откуда-то сверху. Муха поискал глазами источник опасности. Военная привычка дала себя знать, и он даже не сразу понял, что произошло. А произошло вот что: стационарная установка, находящаяся на крыше одного из зданий, «плюнулась» смертоносным снарядом. Он угодил в самый центр первой группы. Огненный шар загородил собой обзор, дым скрыл в себе кусок площади. А когда завеса рассеялась, на месте отряда лежали покалеченные существа и оторванные части тел. Слышались крики, стоны…
Сердце Мухи затрепетало – не от страха, нет. От осознания того, что он не смог предотвратить. Чего он, черт подери, просто не должен был допустить!..
— Сверху! – прокричал майор, наконец увидев, где скрывается опасность. И стал стрелять по зенитчику. – Вторая группа, огонь! Третья, прикрывайте вторую!
Солдаты исполнили приказания. Чья-то пуля прошила голову зенитчика, и он обмяк в кресле. Гранатомётчик с РПГ закрепил успех – раздался новый взрыв, на сей раз авторства райцев.
А в следующую секунду отовсюду: из дверных проёмов, из окон, из люков под площадью, казалось, из самого кроваво-красного неба – полезли адцы.
Муха разрядил в преступников оставшиеся патроны. Когда пистолет «зашёлся кашлем», майор, даже не подумав сменить обойму, убрал оружие. Вынул миниогнемёт и начал поджаривать мертвяков одного за другим. Они горели как спички.
Но и райцы несли потери: захлёбывались кровью, с истошными воплями елозили по земле ангелы и другие создания поднебесья.
А враг всё прибывал и прибывал. У бывшего сотника и его команды не оставалось шансов.
«Где же Каменный! Где же…»
И тогда Муха понял. Произошло это чуть раньше, чем он потерял сознание: кто-то со всей силы двинул ему прикладом автомата по голове. Сцена боя подёрнулась красным, пропала, и на смену ей пришла темнота.
— Очнись! Очни-ись. Эй. Бравый вояка.
Муха открыл запятнанные кровью веки. Его взор плавал и блуждал. За край видимого «цеплялись» чьи-то останки, которые, благодарение Господу, он не мог разглядеть. Боль напоминала о себе при каждом движении. Огромных усилий стоило сконцентрироваться на говорившем, чьё лучезарное лицо казалось странно знакомым. Нет, не казалось – это был он. Каменный. Генерал сидел перед ним на корточках, и на военачальнике не было ни капли крови.
— Вижу, ты очухался. Молодец.
— Мой отряд…
— Беспокоиться за него уже нет смысла.
— Они…
— Мертвы? Да.
Муха попытался приподняться, но Каменный толкнул его, и майор снова упал. Бок, а затем всё тело пронзила жуткая боль.
— Уж извини, пришлось. – Непонятно, о чём говорил Каменный: об убийстве отряда Мухи или о том, что пришлось толкнуть раненого.
— Я бы спросил, зачем, мразь, — прошипел майор, — но я и так уже догадался…
— Бедная наивная Мушка. Ты не представляешь и сотой доли того, что здесь происходит.
— Почему ты оставил меня в живых?! Почему? Знай, я найду тебя! Тебе не укрыться от моей мести…
— Да-да-да, за твоих солдат, за Большеглазку, за Попрыгунчика и Громилу…
Муха опять попытался встать, но его вновь толкнул Каменный. Теперь – с гримасой отвращения на лице.
— Ты жалок. Тебе не удалось бы самому продержаться столь долго. И ты не пытаешься вникнуть, не пытаешься отыскать истину…
— Истина в том, что ты иуда!
— Ха-ха-ха! – рассмеялся Каменный. – Разве это истина? О нет, она гораздо, гораздо ближе. Настолько, что ты никогда бы до неё не додумался. И этого действительно не произошло. Слушай меня, Муха, храбрый воин, освободитель Рая, я открою тебе истину.
Давным-давно на далёкой-предалёкой планете под названием Земля жил человек. И натворил он немало бед, прежде чем умер и попал в загробный мир. Он был так ужасен и одновременно ничтожен, что… В общем, ни божественные, ни дьявольские силы не знали, что с ним делать. Он заслуживал кошмарнейшего наказания. Но что может быть кошмарнее самообмана? Позволить ему довести себя до критической точки, до момента наивысшего заблуждения и наслаждения – а потом оборвать нить.
— Ты хочешь сказать, я…
— Не перебивай меня.
Но девяти кругов Ада не хватило бы, чтобы заставить его страдать так, как он должен был бы. Я предлагал провезти его мордой по всей территории двух государств, но это сочли недостаточно страшным. И тогда кто-то высказал идею. Я оценил их задумку. Они были правы: такое наказание гораздо страшнее. В общем, они решили сделать из этого преступника – героя. Спасителя. Чуть ли не Мессию, Мессию Потустороннего мира. Наделить его светлым, чистым разумом, естественно, лишив предварительно памяти. Дать ему друзей, соратников, любовь – всё то, чего он НЕ заслуживал. Дать ему перевоплотиться. И ещё – найти свою цель. А потом, когда цель, казалось, была уже достигнута, произошло… это. – Каменный обвёл рукой поле боя. – И после этого виновник уже никогда не станет прежним.
Скажи, я прав?
А лучше – молчи. Я ещё не закончил.
Осталась последняя деталь. Сейчас этот субъект, о котором я говорил, должен подняться и продолжить своё благое дело. Помня всё то, что я ему рассказал. Он обязан завершить начатое. Собрать сто новых существ, снова к ним привязаться и снова их потерять. А затем опять – разве что существ этих станет чуть больше, ведь его обязательно повысят. В конце концов, он освободит Рай, которого не заслуживает, ведь теперь он не может поступить иначе. В противном случае, ему останется лишь созерцать всеобщие страдания и винить во всём себя, что ещё хуже. Уверен, он не выберет эту тропку… А после победы он будет жить дальше. Только куда он подастся: в райские кущи или адские подземелья? И не будет ли ему одинаково тесно и неуютно в обоих? – Каменный ухмыльнулся.
— Но что… что случилось на Земле? Почему этот… субъект заслужил подобное наказание? Я не помню…
Каменный встал в полный рост. Раскрылись гигантские сверкающие крылья.
— Это – часть наказания. А знание, его субъект не заслужил. Будь это возможно, все бы с радостью забыли, что он натворил. – Каменный, казалось, задумался о чём-то, а потом произнёс: — И всё же я раскрою ему одну тайну.
— Чтобы сделать ещё больнее?
Каменный не ответил на вопрос. Вместо этого он произнёс:
— Знай, подготовка была масштабной, и восемнадцати кругов слишком мало.
— Скольких же достаточно для того, чтобы я получил прощение?
— Прощение? Разве кто-то говорил о прощении? – Каменный засмеялся. – Сотня.
Сто кругов! Муха опешил. Он не мог поверить в происходящее.
— До встречи, спаситель. А мы с тобой ещё встретимся, я уверен. Да, и не пытайся никому рассказать о своей несчастной судьбе – все в курсе, так что тебя попросту не станут слушать. Впрочем, ты, возможно, захочешь пожить в атмосфере абсолютных лжи и неверия.
Вспышка света – это взмахнули белоснежные крылья. Муха заслонил глаза рукой. Он глядел на Каменного, поднимающегося к куполу небес. И с каждым новым взмахом ангельских крыльев, всё ниже и ниже, на дно безнадёжности, опускались надежды, мечтания, фантазии бывшего героя.
Героя… Мушки с оторванными крылышками… Вот как он получил своё прозвище!
Майор схватился за светящиеся огрызки и дёрнул с такой силой, что закричал от боли. А затем, уткнувшись лицом в грязную мостовую, зарыдал как маленький ребёнок.
Каменный, который, конечно же, носил отнюдь не это, выдуманное, имя, нёсся прочь. Прочь от Рая, разрушенного виной одного существа. Внизу мелькали уничтоженные пространства, руины и пепелища. Круги небесной страны. Сменяющие друг друга, перетекающие друг в друга – без конца и края.
Каменный утаил от Мухи ещё одну вещь, скрыл её за необходимой ложью. Кругов в Раю было гораздо больше сотни. Их было столько, что ни одному существу, даже обладающему бессмертием, не пройти все. Сотня в бесконечной степени. Внепредельность. Непрекращающаяся вереница потустороннего наказания.
Но кровавое небо надёжно хранило свою тайну.
(Июль 2011 года)
Похожие статьи:
Рассказы → Портрет (Часть 1)
Рассказы → Обычное дело
Рассказы → Потухший костер
Рассказы → Последний полет ворона
Рассказы → Портрет (Часть 2)
Полностью с вами согласен, и мне на это уже указывали: основная мысль, или идея, не прописана. Каждый поймёт по-своему... впрочем, тоже не считаю, если правильно вас понял, что это есть очень хорошо. А тематика скорее бралась фэнтезийная - боюсь серьёзно писать на такие вещи. Может, пока.
Додумывать любят только другие авторы
