В студенческие годы подрабатывала кухаркой в лагере археологов. Наш мобильный лагерь кочевал от одной стоянки к другой. С раннего утра мои подопечные ковырялись в холмах, за высохшим руслом, а вечером у костра травили байки и пели под гитару.
Один из дней начался знатным переполохом. У подножья северного холма открыли древнее захоронение. Глубоко под курган уходил тоннель. Стены выложены камнем, свод держат резные опоры. Ход привел в подземную пещеру. Там, на небольших постаментах, покоилось около десятка детских скелетов. Все малыши примерно одного возраста.
Что произошло здесь в давние времена, не ясно. Может эпидемия, а может обряд. Детей, еще живых, укладывали на плиты на левый бок. И у каждого в руке была зажата морская раковина. Маленькие пальчики скелетов до сих пор сжимают последнюю игрушку. А значит, малыши лежали, не шевелясь. В кромешной темноте. Припав ухом. И слушали. Слушали шум прибоя, крики чаек, скрип снастей, всхлопы паруса на ветру.
Говорят, шелест в раковине – это эхо дыхания и тока крови в наших телах. В далеком прошлом, в подземном гроте, когда взрослые навсегда завалили вход в тоннель валунами, забросали землей, прикрыли лапником, и ушли; в полной тишине, капля за каплей, вздох за вздохом умирало маленькое море.
С тех пор я никогда не прикладываю раковину к уху. Боюсь. Боюсь услышать этот тихий шепот набегающих волн. А еще далекий, едва различимый, смех детей.
Похожие статьи:
Рассказы → Удачный вечер капитана
