просто поговори со мной

Стеклянные двери отворились и в салон связи «Дикси-ком на Варваринской» вошел пожилой мужчина. На нём был светлый длинный плащ и старомодная черная шляпа. Пожалуй, слишком уж старомодная: таких уже лет пятьдесят наверно не делали. Войдя, он неспешно несколько смущенно подошел к ближайшему стеклянному шкафу, на котором были представлены в основном разноцветные конверты с «бизнес-тарифами».

«Для тех, кто уверен в себе! Для тех, кому дорога каждая секунда» – гласили надписи на разноцветных упаковках. Видно было, что старик бесцельно мнётся на месте, что он не очень-то уверен в себе, а уж свободных минут и него – и точно в избытке. Засунув обе руки в карманы плаща, ссутулившись, он будто смотрел куда-то  вглубь, далеко за плоскость витрины.

Это заметила краем глаза и девушка-продавщица – единственный кроме него человек, находящийся в этом салоне связи. Симпатичная мордашка, стройная фигурка. Одета она была в соответствии с корпоративным стилем, во всё зелёное: зелёная юбочка, светло-зелёный топик, зелёная жилеточка. На шее был завязан зелёный фирменный  платочек. Надпись на серебристом бейджике, прикрепленном к карману жилетки, гласила: «Зарима», и чуть пониже: «продавец-консультант». Девушка неподвижно стояла на возвышении и, приветливо улыбаясь, смотрела прямо вперед перед собой.

Наконец, старик окончил свой бессмысленный обход витрин и оказался перед продавщицей.

– Здравствуйте, – сказал он с улыбкой, в которой угадывались былые навыки некогда опытного ловеласа.  

– Здравствуйте. Чем я могу Вам помочь? – с затренированной интонацией, моментально отпарировала девушка в зелёном. Её голова повернулась в сторону мужчины. Глаза… – они смотрели прямо на него, но это нельзя было бы назвать настоящим человеческим взглядом. От него тут угадывалось лишь малая доля, несколько процентов. Остальная же часть – была явно не здесь. В этом, словно зачарованном, взоре, можно было угадать отблески ужасов и радостей, открытий и разочарований каких-то иных миров.

– Заримочка, – сказал старик, искоса взглянув на бейджик, – я бы хотел положить деньги на свой телефон.  У меня старый, допотопный аппарат. Он ещё… как бы это сказать, отдедельный. Вот, хотите я его покажу. – С этими словами он полез во внутренний карман, откуда сначала достал какую-то свёрнутую пожелтевшую бумагу, чехол от очков, а потом – древний, неведомо как сохранившийся до наших дней, смартфон, с затёртым, загибающимся по краям полупрозрачным корпусом.

– Нет, нет, не обязательно это доставать! – девушка посмотрела на устройство так, словно это была блевотина или полуразложившийся труп животного. – Вам достаточно сообщить лишь номер.

Прошло всего несколько секунд, и на лице её уже снова была резиновая улыбка, а душа – видимо снова блуждала по неведомым, но более приятным мирам.

– Я знаю, – словно извиняясь, сказал мужчина, – сейчас есть масса способов заплатить за связь прямо в сети, но мне так привычнее. Надёжнее что ли…

– Немыслимо жить в отрыве от общества и новых, полезных технологий. У нас действует акция, – бойко продолжала Зарима, –  наш фирменный нейро-комплект класса «Восток», плюс установка, плюс годовой тариф «Год открытий» – всё обойдётся Вам в три тысячи триста тридцать три рубля.

– Нет, спасибо, – оборвал её старик, – я уж лучше с этим, стареньким отдельным телефоном.

– Но ведь по акции  Вы получаете настоящий, современный нейро-комплект практически бесплатно! – возразила продавщица. – Наши сотрудники ставят своим детям именно эту модель: за небольшие деньги Вы получаете полный функционал,  а ограничения легко снять впоследствии, просто сменив тариф.

– Видите ли, мадам, я не против того, что у меня в гайморовых пазухах размещаются какие-то предметы. Но я за то, чтобы это были естественные, биологические объекты – навроде соплей, слизи, или что там ещё задумано природой, – он улыбнулся. – Но дать залезть в череп постороннему человеку и всверлить туда коммуникатор, прикрепить антенну, а вывод подпаять прямо к мозговым отросткам – помилуйте, это мне кажется противоестественным! Знаете, я жил ещё в девяностые годы, когда компьютеры только входили в наш быт. И как это ни странно, но я тоже в те годы искренне радовался прогрессу. Просто я не думал, что компьютеры, в конце концов, залезут в головы, и мы получим вот это всё. Миллиарды людей, которых словно нет… – старик помрачнел и как-то сгорбился.

– Коммуникатор-нейроинтерфейс вовсе не замещает человека или его личность, – назидательно ответила Зарима. Видимо, риторика на эту тему входила в обязанности продавца-консультанта такой известной компании, и подобные критические реплики клиента нельзя было оставлять неотработанными. – Человек всё тот же, просто в его распоряжении в моментальном доступе оказываются терабайты справочной информации: картинок, обучающих фильмов. Огромные массивы развлечений, включая фильмы, снэп-шоу, бесплатные мыслечаты с любым участником сети. Кроме того, Вам становится доступна контекстная аналитическая помощь: советы и подсказки в реальном времени, вырабатываемые одним из супер-вычислительных центров…

– Знаю, знаю, – ухмыльнулся  старик, – если раньше молодёжь понтовалась друг перед другом модными дорогими смартфонами, то теперь, когда всё спрятали в голову, они понтуются друг перед другом дорогими тарифами и изысканными оболочками вычислительных центров, которые вырабатывают для них столь необходимые моментальные справки и подсказки. Правильно, как можно в наше время торчать в клубе без подсказки, выработанной брендовым сервером, ценой в сотню миллионов рублей на основе обобщенного опыта всего человечества? Ясное дело – без этого никак.  И вроде бы минусов никаких нет: ни для здоровья, ни для безопасности, одни бесспорные плюсы, – старик хитро прищурился.

– Да, канал нейрокоммуникатора надежно зашифрован от внешнего проникновения. Вред или угроза здоровью при его использовании равны нулю, ни одного случая критического сбоя или пропажи личных данных за последние десять лет… – невозмутимо продолжала продавщица.

– Девочка, скажи, ты и правда, всему этому веришь? – старик испытующе смотрел ей в глаза. –  А знаешь, почему ни один миллиардер из списка Форбс до сих пор не установил себе нейро-коммуникатор? Почему, к примеру, ваш хозяин, Рахметов, его себе в голову не поставил, и детям своим и жене?  Ты этого не знаешь?

Девушка на секунду замерла. Очевидно, на секунду, в которую корпоративный сервер обработал её ситуацию и выдал подсказку, содержащую идеальный вариант наиболее тактичного и действенного ответа.

– Мы здесь в компании не занимаемся сбором слухов и сплетен, – с подчеркнутым достоинством ответила она, явно не своими словами.  – Тем более, некрасиво распространять сплетни о богатых людях, которые благодаря своим талантам и упорству добились успеха. Но смею Вас заверить, что в их распоряжении находятся самые передовые технические достижения человечества и прогресса, который Вы имели неосторожность поставить под сомнение. Если бы они отказывались от прогресса, они бы не смогли играть в обществе той лидирующей роли, которую играют сейчас.

– Зарима. Слушай, а ты сама по этому поводу хоть что-то думаешь? Я же вижу, что разговариваю с джингами*, выработанными твоей компанией и вычислительным центром.

* Примечание: джинги – типовые фразы и действия, разработанные для сотрудников компании в качестве идеальных реакций в различных ситуациях. Обычно джинги выдаются корпоративной системой подсказок, подсказывая предпочтительные действия в каждый конкретный момент.

 А ты-то сама тут ещё осталась? Ты, живой человек. Ты можешь ещё о чем-то просто сделать вывод сама? Очнуться и понять, что давно уже не думаешь и не живёшь, что все эти «справочные сведения», все эти супер-умозаключения мощнейших интеллектуальных  центров, которыми они вас пичкают – это на самом деле не «обобщенный опыт человечества», а подлые, циничные манипуляции над сознанием! Что все их факты, выводы и доказательства при ближайшем рассмотрении не выдерживают элементарной критики человеческого разума. Ведь со своими услугами и подсказками они полностью забрали у вас право иметь свою точку зрения, право думать, и теперь успешно делают это за вас! Вы же все для них как бараны: все ваши восторги и действия теперь просчитаны и предсказаны заранее, ваш выбор – как константа в их уравнении. А то, что мы называли «свободой», вы охотно обменяли на череду увлекательных картинок и возможность не думать, не напрягаться лишний раз…  Слышишь, пожалуйста, поговори, просто поговори со мной! Это важно, очень важно, – старик произнёс эти слова глядя ей в глаза, тихо, практически полушёпотом.

– На какой номер Вы желаете положить деньги? – уже без улыбки, но всё так же бесстрастно спросила девушка.

***

У старшего продавца-консультанта Заримы Рахимовой сегодня выдался очень удачный день, просто фантастический!  Когда старик в светлом плаще ещё только входил в магазин, она начала в фоне смотреть на виртуальном внутреннем экране премьеру новой 42й серии шестого сезона всемирно знаменитого детективного снэп-сериала «Убить и быстро уйти». В этот день мини-шоу смотрело просто немыслимое количество зрителей – более полутора миллиардов! Это был рекорд для такого рода трансляций. И надо же было так сложиться обстоятельствам, что именно её комментарий успел попасть в первую тысячу комментариев к этой серии. А первая тысяча, как известно, навсегда остается на стене фильма! Таким образом, она, Зарима, простая московская девушка, попала не куда-нибудь, а в саму историю мировой культуры. Образно говоря, вписала своё имя в её скрижали. Ведь сериал этот – общепризнанно культовый, и его будут миллиарды раз пересматривать и обсуждать долгие и долгие годы…

«Это охренительно круто!» - гласил её комментарий. Конечно, можно было написать и что-нибудь посложнее и поизысканнее, но на это ушли бы дополнительные микросекунды, и она бы не попала не то, что в первую тысячу – в первый миллион. Теперь можно было долго рассуждать, откуда у неё такая быстрая мыслительная реакция: от предков ли, или это профессиональное, но факт был фактом: она – теперь знаменитость!

Первым, буквально через несколько секунд, пришло, конечно «горячее» сообщение от её бывшего бойфренда, ублюдка: – Привет! Ты теперь тысячница? Не ожидал! Поздравляю. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы нам сегодня встретиться?

Потом от мамы: – Дочка, я глянула на стену «Убить и быстро уйти» и чуть не упала! Чмоки! Мамочка. (торжественный мета-оттенок высказывания)

Дальше на поверхность внутреннего экрана всплыл вялый диалог с её подругой Лилианой, начатый ещё до просмотра сериала. Разговаривать с ней не было особого интереса, тем более что в это время начался самый популярный ежедневный «обзор смешных видосов от Димона-мудака». Но рвать диалог было бы некрасиво, поэтому она продолжала общаться с подругой параллельно с видосами и ответами на многочисленные однообразные поздравления.

EvilLillly: о, я вижу ты теперь в тысячке! Добилась, сучка? Поздравляю, радуйся!  (ироничный, несерьёзный мета-оттенок высказывания)

-=ZaraTheSun=-: сдохни от зависти! (ироничный несерьёзный мета-оттенок высказывания)

EvilLillly:  я бы на твоем месте по полу каталась от счастья!  (мечтательный, утонченно чувствительный мета-оттенок высказывания)

-=ZaraTheSun=-: как же, тут покатаешься! Я на работе, и ко мне тут уже несколько минут лезет со своими разговорами какой-то старый хер в белом пальто. Суёт ещё свою вонючую доисторическую тыкалку, чтобы я на неё денег положила, типа. (раздосадованный, крайне-раздраженный мета-оттенок высказывания)

EvilLillly:  Слушай, как забавно! А чего, интересно, ему от тебя надо? (ироничный, шутливый мета-оттенок высказывания)

В это время, в более приоритетном окне обзора, как обычно, с комическими звуками, закадровым смехом и ржачными комментариями, Димон-мудак прокрутил реально смешное видео, где маленький мальчик сосредоточенно вылезал из игрушечного домика, а ему в это время по роже заехали красными пластиковыми качелями, и он, перевернувшись, упал, под смех невидимой публики, обратно в свой домик.

-=ZaraTheSun=-: Да чего ему надо! Потрепаться, небось, хочет запросто так. Вот и нашел меня, как наиболее безотказного претендента. Знаешь, в такие моменты даже я начинаю мечтать о моменте, когда закроют последний реальный салон связи. Хоть это и моя работа. (отстраненно – возвышенный мета-оттенок высказывания)

EvilLillly:  Потрепаться? Ну а что такого? Поговорила бы с ним! Этот мужчина красивый? Скажи, он тебе нравится? (ехидно-ироничный мета-оттенок высказывания)

-=ZaraTheSun=-: Скажи, я что, по-твоему, токин-прос*, чтобы  чужих мужиков разбалтывать? Ты что вообще несёшь?!

Примечание: *Токин-прос – от выражения англ. «Talking prostitute» (проститутка для разговоров) - лицо, занимающееся предоставлением тепла реального устного общения за деньги.

EvilLillly:  А что я вообще такого сказала? (искренний мета-оттенок недоумения)

-=ZaraTheSun=-: Ты только что в шлюхи меня записала, дерьмо ты сраное! А ещё «подруга» называется! Да чтоб ты сдохла! (возмущенный мета-оттенок высказывания с легкой примесью иронии)

EvilLillly: Да сама ты сдохни, мразь! (сердитый мета-оттенок высказывания с легкой примесью иронии)

Теперь долгий диалог, наконец-то подошел к своему логическому завершению, и наскучившее окно разговора надо было быстро схлопнуть, чтобы оно не загромождало и без того переполненное сегодня мысленное виртуальное пространство. И Зарима привычно дала команду на закрытие… но обычной реакции не последовало! Окно замерло на месте и не хотело никуда убираться из виртуального пространства.

Зарима пыталась делать мысленные жесты ещё и ещё: бесполезно. Окна диалогов зависли, сообщения интеллектуальной контекстной справки не появлялись. И над всем этим застыло остановившееся изображение Димона-мудака с выпученными в наигранном удивлении глазами, который так и не смог завершить представление очередного забавного ролика.

– Не получается, да? – раздался совсем близко сочувственный мужской голос.

Зарима перефокусировала всё своё внимание на физическую реальность. Перед ней всё так же стоял «пенсионер» в белом плаще. Теперь она видела отчетливо его цепкие голубые глаза, окруженные сетью морщинок. В них словно застыла грустная улыбка. У старика были благородные, даже можно сказать красивые черты лица – теперь она явственно видела это. В руках он держал какое-то старомодное неуклюжее устройство с кнопками и дисплеем.

***

– Так вот, о чем я? – неспешно продолжал старик. – О безопасности пользования нейро-интерфейсом, этим идеальным средством связи всех времен и народов. Как видим, к безопасности тут есть некоторые вопросы, – некоторое время он нажимал кнопки на своём гаджете. – Оказывается, устройство, как и все другие, можно взломать! Кроме того, в нём разработчиками предусмотрены некоторые лазейки, бэкдоры, позволяющие использовать его соединение с мозгом, скажем так, не совсем по назначению. К примеру: полная парализация носителя. Это очень удобно для спецслужб и для прочих смелых находчивых людей, – он ухмыльнулся, вводя какие-то комбинации на своём нелепом гаджете.

– «Парализация», «взлом». Что за ерунду этот старый нищеброд несёт? – раздраженно подумала Зарина.

Внезапно, она поняла, что ни одна мышца тела её больше не слушается! Руки, ноги – стали как у резинового манекена. Пошевелиться, более того, даже подвигать глазами не было никакой возможности! Старик нажал кнопку на своей коробочке. Раздался короткий писк. И в тот же момент началось неописуемое. Сотни голосов: одновременно кричащих, шепчущих, требующих и безразличных – ворвались в её голову. Это сопровождалось хаотическим шквалом разнообразных образов, вспышек, сильных, но противоречащих друг другу эмоций. Ослепляющая темнота, переполненная пустота, разрывающее перепонки молчание, черный свет, кричащее спокойствие, ужасная трагическая радость, пугающий оскал улыбки, чудовищная гримаса счастья и блаженное мучение… Сознание пыталось зацепиться хоть на тысячную долю секунды за один из образов, но не могло – его тут же отбрасывал от него, увлекал за собой новый, ещё более яркий, кричащий.  Разум Зарины, отказавшись справляться со всем этим напором образов, застыл в шоке, а тело продолжало неподвижно стоять за столиком продавца.

***

…Теперь старик был уже по другую сторону стойки. Некоторое время он пробовал расстегнуть узкую зелёную юбку на замершей, парализованной продавщице. Бесполезно. Он поморщился и достал из ножен под плащом большой военный кинжал. Разрезанная юбка полетела в сторону. Немного погодя, вслед за ней полетели и топик с жилеткой.  Теперь Зарина лежала на столе совершенно голая, бессмысленно глядя перед собой немигающими глазами.

Изображение с шести камер: оно до сих пор показывало цепочки кадров, снятые с них при взломе. Но рано или поздно аналитика или дежурные обнаружат подвох. Может быть, обнаружили с самого начала, и теперь они уже едут сюда. Корпорация наверняка уже тоже заметила, что её сотрудник не на связи, а это – экстраординарная ситуация. Он посмотрел на часы: прошло уже почти пятнадцать минут! Надо было торопиться.

Сначала он посадил её на корточки: хрупкое пластичное тело повиновалось ему, словно восковая кукла. Потом достал верёвку и привязал руки к ногам. Связал ноги вместе. Обмотал всё тело остатками верёвки. Получилось вроде бы довольно компактно. Тогда он достал из-под плаща большую спортивную сумку, переложил в неё девушку и закрыл молнию, оставив лишь небольшую щёлочку – чтобы не задохнулась. Теперь можно на улицу. Он – обычный пешеход, просто с большой сумкой. Сильно кренясь на один бок, он зашел за угол. На улице было безлюдно. Где-то вдалеке послышался вой полицейских сирен.

Старые, знакомые ещё с детства дворики. Здесь они уже его точно не возьмут. Он старался идти тихими дворами. Мусорные баки, сетка-рабица. Гараж с номером «314». Дверь открывается бесконтактным ключом, приложенным к одному из кирпичей. Внутри – хорошо замаскированный лаз в подвал. Прыжок – и он скользит по огромной черной трубе куда-то вниз, вместе со своей драгоценной сумкой.

***

У входа дежурит круглолицый приветливый боец в камуфляжной форме. Оружия у него нет, только в руках виднеется пульт дистанционного управления крупнокалиберным пулемётом. Увидев пришедшего, он радостно вскакивает:

– Майор, ну наконец-то! Мы уже думали, не дождёмся тебя. Никому ещё так надолго…

– Как она? – вместо приветствия спрашивает старик.

– Последние часы уже почти никак... Филипыч держит её на каких-то уколах. Но сказал, что похоже, последний день остался.

Майор облегченно выдыхает: похоже, он успел. Немного поплутав по тёмным  коридорам бункера, покрытым потрескавшейся коричневой краской, он входит в медицинский блок. Больничка изнутри выглядит не многим лучше остальных помещений: та же сырость и плесень, разве что пол покрыт кафельной плиткой. Сам доктор, вытянув ноги, изможденно сидит на кушетке в углу и курит, держа сигарету с помощью хирургического зажима. Рядом, на койке, под капельницей, лежит она. Марина, его дочь. Идеальные, практически иконописные черты лица. Только теперь они как-то заострились, а само лицо – бледное, пугающее тёмными пятнами ввалившихся глаз. Лежит без сознания, или просто спит. Но тут же в голову приходит мысль, что что-то не так! … Да, тело под одеялом – оно теперь короче более чем на полметра.

Две недели назад его дочь вместе с оперативной группой, по дороге из Зеленоградского центра, попала в засаду на другом конце города. Марина была единственной, кто выжил тогда. Но она получила серьёзные ранения. Видимо, её и оставили в покое только потому,  что по совокупности попаданий сочли уже безнадежной. Три дня она пряталась в старых канализационных ходах. За это время пошло заражение крови, началась гангрена. Когда её нашли наши – было уже поздно: пришлось ампутировать две ноги и руку. Но и это не остановило заражение. Впереди замаячила неизбежная смерть. И тогда Майор вступил в битву с судьбой за то единственное ценное, что держало его в этой жизни – за свою любимую дочку.

– Вот, можешь приступать, – быстро говорит он хирургу, вываливает на операционный стол из сумки связанное тело девушки, и начинает распутывать верёвки. Лицо её совершенно спокойно, но в широко раскрытых глазах, смотрящих сейчас куда-то вдаль, за потолок, читается ужас. Запредельный ужас. Последние верёвки майор перерезает ножом.  – Она сейчас в гипер-информационном шоке. Если надо, я отключу передатчик шума в любой момент…

– Ты не посмеешь этого сделать! – неожиданно раздался хриплый, обессиленный голос его дочери. Марина пришла в себя и теперь с ужасом смотрела на операционный стол, на незнакомую голую девушку.

– Вынув мозг, ты просто её убьёшь! Я не буду участвовать в этом убийстве! Разве за это мы боролись?! Разве ради этого ты всех нас затащил в Сопротивление: чтобы убивать простых людей?

– Не обращай на неё внимания, она просто бредит, – быстро сказал Майор хирургу.

– Нет, это ты бредишь! Ты сам, незаметно для себя, стал маньяком, кровавым маньяком, готовым распоряжаться чужими жизнями, а я так не смогу: ради себя убить другого человека! Мне такая жизнь не нужна, – голос её был тихим, хриплым, но говорила она быстро и уверенно.

– Бельчонок, успокойся, в этом теле уже давно нет человека! – голос Майора звучал ласково, убедительно. –  Там совершенно нет того, что мы привыкли называть этим словом. Там…

Они заметили это слишком поздно: своей единственной уцелевшей рукой Марина быстро схватила со стола скальпель и несколькими ударами пробила им себе горло. Из разорванных вен на простыни брызнула кровь. Доктор замер, словно в оцепенении, посреди комнаты.

– Может так даже лучше, дочка, – задумчиво произнёс Майор. – Сколько времени ещё будет жив её мозг? – обратился он к хирургу.

– Минут пять, может – десять.

– Так давай же, Филипыч, шевелись, выходи из ступора, заводи экстрактор.

Доктор неуверенно подошел к массивному прибору у стены, и словно нехотя, начал вводить команды на его сенсорном экране:

– Но она же сказала, что не хочет так жить… – пробурчал он себе под нос.

– Ну. И что? – перебил его Майор. – Думаешь, я очень хочу жить. Во всём этом? – он показал рукой куда-то неопределенно вверх. – Приходится… Ты думаешь, это всё моя прихоть? Обезумевшего от горя, поехавшего отца? Если хочешь знать, санкция на операцию поступила лично от Кузьмы! Приказ звучал так: «сохранить любой ценой».

Майор кивнул в сторону Марины:

– об этом по соображениям безопасности очень немногие знали, но у Бельчонка всегда была важнейшая роль во всей нашей организации. Если она сейчас уйдет, у нас не останется специалиста по алгоритмам шифрования, по подбору ключей, вскоре мы не сможем взламывать их трафик, и тогда через год-два, нас просто всех переловят как слепых котят. Вот поэтому я и оберегал её всегда, как только мог, не посылал никуда до последнего. До последнего раза… – майор запнулся.– Вот, откуда ты думаешь, у нас взялся этот экстрактор, стоимостью в сотни миллионов? С неба свалился? Он вообще у Сопротивления единственный на целый округ.

– Можно было просто мне сказать, что есть санкция Полковника, – доктор быстрыми движениями надевал на окровавленную голову Марины внушительных размеров блестящую полусферу, – я тоже прекрасно понимаю, что такое субординация и приказ.

Раздался звук многочисленных сервомоторов, со свистом включилась маленькая циркулярная пила.

– …Маньяк, – задумчиво бормотал Майор, задумчиво глядя на изуродованное тело на операционном столе. – Я теперь, оказывается, маньяк. А знаешь, милая, где я был все эти четыре дня? Я искал. Я думал: нельзя трогать человека, если в нём осталось ещё хоть что-то человеческое. Если это ещё не конченая типовая приставка к сети…  И одна девочка, моя очередная цель, меня вдруг в самый последний момент спросила: «а почему Вы такой грустный?». Прямо, представляешь, так посмотрела на меня и говорит: «почему Вы такой грустный?» Я сказал: «неужели?» А она: «у Вас глаза печальные». И ты знаешь, я сразу ушел и плакал тогда, ничего не мог делать, весь день. Думал, бросить к хренам собачьим всю эту операцию. Это было на третьи сутки, и я серьёзно хотел бросить. Всё бросить…

Постепенно звуки внутри экстрактора стихли, потом раздалось протяжное шипение, и в боковом стеклянном резервуаре показался мозг. Маринин мозг: он был окутан пеленой прозрачных плёнок, а многочисленные отростки, отходящие от него, заканчивались крохотными красными шариками, к которым подходили тонкие полупрозрачные, с нежно-розовым оттенком, трубки.

– Давай, я тебе помогу, – Майор помог хирургу снять со стола обезображенное тело своей дочери. – Надо будет похоронить где-нибудь по-тихому, незаметно… – сказал он задумчиво, заботливо.

Переложить молодую девушку на операционный стол не составило для них особого труда. Доктор уверенно ввёл параметры для операции по пересадке мозга, и внутри блестящей полусферы засвистела хирургическая циркулярная пила в сопровождении звука работающих насосов и многочисленных сервомоторов.

Похожие статьи:

Рассказы → Последний Шанс

Рассказы → "Л"

Рассказы → Регистрация

Рассказы → Идеальный мир

Рассказы → Россия 2050год. Из прошлого в будущее