1W

Стражи цветка. Пролог

в выпуске 2014/12/29
4 августа 2014 - Сергей Сухоруков
article2147.jpg

Во дворце великого князя Велислава этой ночью произошло убийство. Убит был княжеский советник Маузер фон Вилькофф. Именно этим объяснялась необычная суета придворных и страх прислуги, которые с утра можно было наблюдать во всем дворце – и в княжеских покоях, и на кухне. Растерянная стража запоздало взяла под охрану кабинет покойного, где на рассвете и было обнаружено мертвое тело, лежащее на полу. Придворный лекарь, первым осмотревший труп, следы насильственной смерти не обнаружил. Со свойственным ему простодушием, он сделал вывод, что смерть наступила от сердечного удара, что, увы, прискорбно, но вполне естественно для человека пожилого, каким был покойный. Лекаря вежливо выслушали, поразились его наивности и выпроводили вон. Мало кто верил, что такой могущественный человек как советник фон Вилькофф мог умереть своей смертью.

Во всяком случае, молодой маг по имени Калигерр в это не верил. В это утро он быстро шел по оживленному коридору дворца, задевая встречных краями традиционной для его профессии длинной мантии, явно куда-то торопясь. На общем фоне встревоженных лиц его лицо было до неприличия безучастным. Было нужно – он улыбался встречным. Было необходимо – он печально кивал головой. Но всякий кто видел его  в эту минуту, невольно думал, что вот человек, который к происходящему не имеет никакого отношения. Но то было только внешнее впечатление. Удобная маска, скрывавшая бурю эмоций, бушующую у него внутри.  Искусству лицемерия он обучился у своего учителя. И обучился ему больше, чем даже магии.

На лестнице упомянутый маг столкнулся с капитаном Дитрихом. Офицер числился личным телохранителем убитого, но на самом деле круг его обязанностей был намного шире.

 Капитан подозрительно глянул на мага, невольно заставив его сбавить шаг. Ходила молва, что взгляд Дитриха способен проникать в самую душу и читать на ее дне даже те мысли, которые человек прятал от себя сам. Калигерр содрогнулся. Если этот опасный человек уже хоть что-нибудь знает или хотя бы просто подозревает, то он уже мертв.

Маг поклонился. Офицер, не останавливаясь, кивнул головой. Он тоже куда-то спешил.

«Значит, надо спешить и мне»,– решил маг.

Собственно магом он стал только сегодня. Еще вчера он был мало кому известным учеником, жалким подмастерье. Но теперь все будет по-другому. Пришло время изменить свою судьбу. Калигерр остановился возле дверей личных княжеских покоев.

Стоящие на страже низкорослые и узкоглазые княжеские гвардейцы предупредительно зашевелились.

– Доложите. Я по поводу убийства советника.

Его голос предательски дрогнул. Маг знал, что после этого визита он или займет место своего учителя или его учителю придется подыскивать себе нового ученика. «Хотя нет. Уже не придется»,– вспомнил он. Вилькофф и был его учитель. На миг ему стало жаль. Но только на миг.

Князь, узнав о причине визита, приказал впустить его сразу. На это Калигерр и рассчитывал.

– Я слушаю тебя,– князь встретил посетителя стоя. Маг разглядел осунувшееся лицо господаря, мешки под его глазами и затаившуюся тревогу в самих глазах.  Велиславу было отчего тревожиться. Он потерял своего вернейшего и умнейшего советника. Почти друга.

– Государь! У меня есть информация о советнике фон Вилькоффе, которую он скрыл от вас. И если вы позволите…

– Как ты смеешь так дерзко отзываться о моем советнике и о своем господине? – грозно перебил князь.– Как смеешь, хам, не бояться моего гнева?

– Казни меня, государь, но прежде выслушай! Это очень важная информация. Любой правитель мира охотно отдал бы за нее всю свою казну.

– Даже так? Всю казну? А что хочешь за нее ты? Золото? Или, может, руку моей старшей дочери?

Князь захохотал бородатой шутке. Его старшая дочь Софья была на редкость безобразна. Его мрачный хохот в тишине дворца, уже погруженного в траур, звучал жутко и неестественно.

Маг же терпеливо ждал, не позволив себе даже слегка улыбнуться шутке великого князя по поводу его семьи.

Велислав резко оборвал свой смех и хмуро спросил:

– Ну, и что там у тебя за информация?

 

 

– Они колдуны, – авторитетно заявил корчемный работник Болда своему приятелю конюху. – Только  колдуны так пьют пиво и медовуху и таскают с собой жутких зверюг.

Болда считался грамотным. Местный священник научил его писать собственное имя, что юноша и делал в свободное время, вырезая буквы ножом на деревянных предметах. Времени было много, постояльцев мало, поэтому корчма «Бук и дуб» покрывалась буквами с устрашающей скоростью, рискуя однажды сменить свое знаменитое в округе название на новое. Тогда, спасая свою собственность, вмешался корчмарь Колодок. Он, хоть втайне и гордился своим грамотным работником и его умением, запретил ему портить мебель и велел  избавить корчму от надписей. После чего большая часть их исчезла. Сейчас Болда забежал в конюшню предупредить конюха о приезде важного гостя, которого ждал хозяин, и теперь делился своими наблюдениями за постояльцами, которые  час назад закрылись в отдельной комнате и устроили там пирушку.

Конюх Люпус, больше известный как Волк, подкладывал солому Луже, единственной лошади в конюшне. Лужа была одна и она была стара. Действительно, корчма переживала не лучшие времена с тех пор, как князь Второслав соединил прямым трактом старую и новую столицы, и волость осталась в стороне. Уложив подстилку, конюх привычно почесал свою густо заросшую грудь и стряхнул с нее солому. Волк получил свое прозвище за свою необычную волосатость. Бесхитростные сельские мамаши пугали им своих непослушных малышей. Он не обижался. Сам отец двоих детей, Люпус считал, что для воспитания все средства хороши.

– Взяли три подноса закуски и уже дважды посылали за кувшинами,– продолжал Болда. – Только вот комнатку выбрали не лучшую. Наверху, сразу у лестницы. Что без окна. Хотя Колодок содрал за нее золота, как за общий зал. У колдунов всегда много золота. И грех его не взять на святые дела.

– Как же, золото… – Конюх  показался из стойла и повернулся к приятелю, стоявшему у входа. Не только его волосатое лицо, но и низкая, кряжистая фигура выражала презрение.– Где их лошади? Ты видишь здесь их лошадей?

Надо сказать, что Люпус был невысокого мнения о безлошадных постояльцах. Он обзывал их  п р о х о д и м ц а м и  и  любил повторять, что если ты богат, то покажи свою лошадь. Владелец же жеребца или кобылы в его глазах был человек почтенный и солидный. Он и постояльцев различал по масти их коней, уважительно величая Гнедым Торговцем или Вороным Господином.

– Даже городские торговцы, даже гномы с гулящими девками и те приезжали сюда на телегах! А эти? П е ш и е… Ну какие они после этого колдуны?

– А зверюшки?– не сдавался Болда. – Такие милые зверюшки, от которых в дрожь бросает? Марта видела огромную черную птицу и мерзкую кошку с красными глазами и красным жутким языком!

– Брешет. Знаем ее фантазии. Помнишь, как она нашептала  отцу, что я, прикинувшись зверем, ночью напал на Феню в конюшне?

– Как же! Помню! Вы тогда с Феней хорошо солому помяли…

Приятели весело заржали. Лужа их поддержала.

Разговор был прерван стуком в ворота.  Болда выглянул наружу, пытаясь в сумерках угадать гостя.

–Появился. Кстати, Волк! Разве хозяин не велел тебе держать ворота открытыми? Ой! Я тебе не сказал?

 

Экономный Колодок не зажег свечи, лишь масляная лампа тускло освещала  общую залу, когда-то с комфортом вмещавшую до полусотни клиентов. Теперь же здесь было пусто, а на кухне, где царствовала  стряпуха Фенегильда, было тихо. Свою дочь Марту Колодок отослал за ненадобностью в ее спальню, а сам остался дежурить у стойки. Мысли его были мрачны и касались они предстоящего дела. Корчмарь рассчитывал на нем немало заработать в случае успеха, но мог и потерять все. Впрочем, у него ничего не спрашивали и не просили. Ему приказывали.

– Ваш гость прибыл, хозяин.

На миг Болде показалось, что Колодок этой новости, в общем-то, и не рад. Корчмарь вздрогнул и посмотрел на дверь. Она распахнулась. Вошедший мужчина с порога бегло оглядел помещение и направился к стойке. Двигался он быстро и уверенно. Болда настороженно  его рассматривал, опасаясь, как бы этот визит не был связан с Мартой. Имея миловидную дочь, Колодок мог поправить свои денежные дела самым простым и традиционным способом: отдать ее замуж. Но ни от хозяина, ни тем более от Марты Болда никаких намеков об этом не слышал. А спросить так и не решился. Незнакомец же, к досаде работника, вполне подходил на роль счастливого жениха. Годами где-то около сорока, приятное, может излишне жесткое, лицо, добротная одежда. Он мог бы сойти за горожанина, если бы не его бритая голова (что недавно вошло в моду у военных при дворе князя Велислава) и торчащие ножны меча из-под плаща. И в то же время поздний гость не был похож на дюжих молодцев княжеской дружины или на упитанных городских стражников. Он был жилист, хорошо сложен, но не очень высок. «Неужто наемник?»– изумился юноша и глянул на хозяина. Колодок при появлении своего гостя преобразился, и его побледневшие щеки и неуверенная улыбка, успокоили Болду. Что бы тут не происходило, на сватовство это не было похоже. И работник дал себе слово, наконец, объясниться с Мартой. А пока юноша тактично отошел от стойки, оставив скрюченного в почтительном поклоне корчмаря наедине с его гостем.

– Они наверху?– без предисловий спросил человек, имени которого, собственно, Колодок и не знал. Два дня назад он представился сотником замковой стражи, не уточнив, правда, какого города. Ближайший город – это столица волости Ворута. Но незнакомец не мог быть оттуда. С тамошними офицерами корчмарь был знаком.

– Да, господин.

– Сколько?

–Трое. Все так, как вы и говорили.

–Кто еще в корчме?

– Только мои работники и моя дочь.

– Заказ?

– Свиные ножки с хреном… о, это наше лучшее блюдо,– заметно оживился корчмарь.– Грибы тушеные, грибы…

– Напитки?

–Пиво. Квас. Мед… самый сладкий и крепкий в округе. И березовый сок даме. За счет заведения.

– Если закажут еще, принесешь два кувшина. Пиво и мед. Если нет – предложишь сам… За счет заведения. Если…

– Хозяин!– Заговорщики вздрогнули.– Пиво и меду!!!

– Что стоишь?– понизив голос, зашипел стражник. – Наполняй! Живо!

Колодок взял поднос. Поднос задрожал.

– Поставь,– вдруг остановил корчмаря сотник. Колодок увидел в его руке стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью. Стражник аккуратно его откупорил и разлил содержимое поровну в оба кувшина. – Вели отнести своему работнику.

Колодок подозвал Болду.

Пока работник поднимался по лестнице, сотник вышел на улицу и остановился на крыльце. Какое-то время к чему-то прислушивался, а затем поднял правую руку, указывая ладонью в сторону тракта. Над корчмой взвилась птица и исчезла в темноте. Сотник вернулся в залу.

Тем временем Болда, легонько постучав ногой в дверь, толкнул ее плечом и вошел внутрь. В комнате он увидел худого и старого мужчину, толстого и зрелого мужчину и красивую женщину, расположившихся вокруг невысокого стола. Людская молва гласила, что колдуны способны отводить глаза простым людям и показывают им только то, что считают нужным. Если это так, то сейчас они изображали безмятежный отдых и делали это весьма правдоподобно. Белобородый старик пил из кубка, толстяк что-то жевал и щедро кормил мясом огромного черного ворона, сидящего на его жирном плече, а женщина перебирала травы, разложенные перед ней на краю стола. Еда и питье возле нее были почти не тронуты.

Приблизившись к столу, юноша почувствовал приятный травяной аромат. Невольно его вдохнув, он среди прочих запахов уловил дух ромашки.

…Как тем летом, когда Марта с отцом вернулись из города и Болда встретил их у ворот. Тогда он Марту словно увидел впервые, так она была хороша в тот день. Он не в силах был отвести от нее глаз, уронил корзину с покупками, а она мило сердилась. А потом, вглядевшись в его лицо, засмеялась. Колодок же спросил:

–Тебе дурно, парень?

Нет, ему было хорошо. Очень хорошо.

– Спрячь свое сено, Знахарка, не видишь парню дурно.

–Милая, проводи юношу.

Болда почувствовал мягкое прикосновение чего-то пушистого к своей ноге. Это была серая молодая кошка. Фыркнув, она подбежала к выходу и нетерпеливо оглянулась. «И вовсе у нее не красные глаза. А зеленые…»

– Звездосчет, мы напрасно ждем. Вилькофф не придет.

– Да. Так что же ты выяснил?

 …Голоса вдруг исчезли. Наваждение рассеялось, и работник очнулся стоящий на лестнице, спиной к двери. В голове еще слегка шумело. Подноса с кувшинами в руках не было. Но он не помнил, как ставил его на стол или отдавал постояльцам. Но желания вернуться и проверить у юноши не появилось. И ему ничего не оставалось, как спуститься вниз.

Пожалуй, нельзя сказать, что штурм корчмы «Бук и дуб» начался внезапно. Ему предшествовали визгливые вопли, храп лошадей, а главное конюх, который вошел в дом и потребовал у хозяина инструкций. Ведь не каждую ночь на их корчму мчится целая армия всадников. Позднее Люпус утверждал, что их было никак не меньше сотни, сотни отборных мышастых коней, достойных господ самых древних фамилий. Колодок в замешательстве глянул на своего конюха, а затем, уже вопросительно, на стражника. Тот отстегивал свой плащ и брезгливо морщился, явно недовольный шумом и суетой во дворе. Конюху сотник приказал вернуться в конюшню, а остальным велел не путаться под ногами. После бросил на стойку свой плащ, выхватил меч и занял оборонительную позицию рядом с лестницей.

 Входная дверь словно взорвалась, едва не соскочив с петель, в залу ворвались степняки – свирепые жители Дикой степи. Их плоские медные лица улыбались.

– Все хорошо! Так надо!

– Так надо! Все хорошо!

Коверкая слова, постоянно повторяли они, разбегаясь по зале, распространяя вонь лошадиного пота и кумыса, меха и немытых тел. Трое усатых низкорослых воинов оттеснили корчмаря и работника за стойку и взяли их под стражу.  Двое забежали на кухню, и оттуда послышались звон посуды и причитания почтенной Фенегильды. Накануне она успела задремать, и теперь ее сон грубо прервали. Еще двое стали у двери, остальные скопились под лестницей. Сотник выкрикнул приказ, и с десяток воинов, обнажив кривые мечи, бросились вверх по ступенькам.

Болда, изучая поникшее лицо корчмаря, гадал, во что так серьезно влип Колодок, если его корчму атаковали степняки, состоящие в личной гвардии самого великого князя Велислава. Они были известны в народе  как мышастая сотня или «мыши». Рассказывали о них всякое.  И ничего хорошего. Конечно, Болда уже догадался, что появление степняков как-то связано с их постояльцами. Но кто же они? По мелочам мышей не отрывали от их любимого кумыса.

Десятник первым ворвался в комнату и замер, оценивая обстановку. Похоже, что события развивались согласно плану. Высокий худой старик шел, спотыкаясь, к двери. Сделав еще шаг, он упал на пол и затих. Толстый мужчина спал сидя за столом, выпрямив руки вдоль тела, положив свою крупную голову посреди обглоданных костей и кубков. На плече у него дремала черная птица. Женщина, правда, оставалась в сознании, но вид у нее был растерянный. Улыбка  кочевника стала шире. Капитан опасался мужчин. А эта баба была что-то вроде лекаря или знахарки. Задание оказалось слишком простым. Последний раз десятник так крупно ошибся, когда много лет назад сел играть в кости с тогда еще совсем юным деревенским парнишкой Берестой, который в поисках лучшей доли перебрался жить из своей деревеньки в город. Теперь Береста – знаменитый столичный шулер, больше известный под именем Кора.

 Женщина пригладила ладонями свои роскошные черные волосы и, мягко ступая, медленно пошла навстречу воину.

– Все хорошо?

– Не думаю,– глаза магессы Ветгеи недобро прищурились.

– ???

Болда, как и все, многое слышал о магии, но, как и большинство, никогда ее не видел. Авторитетом в этом вопросе в их местности считался отец Ксиома. Восхищаясь чудесами Единого, о магии он отзывался, как о мерзком даре Дьявола или, чаще, как о грязных фокусах шарлатанов. Сегодня работник получил возможность убедиться в его правоте. Это было действительно грязно. Буквально.

Огромный ком грязи, точно снаряд катапульты, ударил в степняков, раскидав их в разные стороны. Больше других пострадал десятник. В полете он зацепил перила лестницы, и потемневшие от времени куски дерева посыпались на головы стоящих внизу воинов. Те едва успели расступиться, когда падал уже сам десятник.

Колодок застонал. Ему вторили живописно лежащие на полу мыши первой десятки. Все они были живы, но вставать никто не спешил. Или не мог.

Сотник выступил вперед и, замахнувшись, бросил в проем двери какую-то штуковину. Штуковина взорвалась, расплескав языки пламени. Очевидно, магический амулет был потрачен впустую. Впрочем, была и польза. От жара ближайшие свечи растаяли, а остальные вспыхнули ярким огнем, осветив залу.

– Вторая группа!– рявкнул офицер.

Второй десяток воинов самоотверженно устремились вверх. Им повезло не больше. Еще на середине лестницы их смыло грязевым потоком. Почти безболезненно, но эффективно. Зала медленно, но верно превращалась в болото.

Колодок засопел и обернулся к Болде, надеясь найти у него сочувствие. Но его ждало разочарование. Корчмарь нахмурился, уловив злорадную искорку в глазах у своего работника, который явно наслаждался зрелищем и, похоже, нисколько не переживал ни за княжеских дружинников, ни за корчму.

– Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – вдруг выкрикнула женщина из комнаты.

– Арест,– с готовностью отозвался сотник.– ВАШ арест. Вы обвиняетесь в убийстве советника Волкича.

– Вилькофф мертв?! – чародейка, казалось, искренне была поражена. – Но этого не может быть!

– Вам известно кто я?

– Конечно, Дитрих. Вы – его шпион и ищейка.

– Пусть так,– согласился капитан княжеской гвардии Дитрих.– И я видел его мертвое тело.

 – Откуда мне знать, что это правда?

– Речь идет о моем господине! – возмутился офицер.

– Хорошо,– магесса приняла решение. – Поднимитесь. Один.

После недолгих переговоров женщина вышла, опираясь на одного из степняков. Похоже, во время штурма пострадала и она. Во всяком случае, рукава ее платья были обожжены. Мужчин выносили. Два воина взяли старика. Толстяка, пыхтя от напряжения, несли четверо. Замыкал шествие степняк с вороном в руке. Он схватил птицу за обе лапы и нес ее головой вниз.

Болда провожал уходящих сочувствующим взглядом, сожалея о том, что так скоро закончилась первая и вероятно, увы, последняя в «Бук и дубе» пирушка магов. Он был ими по-настоящему впечатлен.

Капитан Дитрих задержался. Подозвав к себе корчмаря и его работника, строго и внушительно на них посмотрел и веско предупредил:

– Государственное дело! Не болтать!  – офицер недвусмысленно поправил свой меч. – За ущерб.

Увесистый кожаный кошель упал на стол.

Ущерб, как подсчитал корчмарь, действительно был немалым. Однако и компенсация за него, при нынешних доходах корчмы, оказалась воистину княжеской. Но кроме золота, Колодок получил еще один прибыток, хотя, по мнению корчмаря, и сомнительный. Когда он отправил дочь прибрать комнату, так неудачно снятую чародеями, то уже через минуту услышал ее радостный возглас:

– Ой, папа, котик!

Марта выскочила на лестницу, чтобы показать находку отцу. Серый комочек уместился у девушки в руках, пушистая лапа кошки свесилась вниз.

– Мы ведь оставим его себе?

Колодок, соглашаясь, угрюмо кивнул. В отличие от своего работника, он с магами, или с теми, кто так себя величал, встречался и раньше. И что-то ему подсказывало, что нельзя так просто взять и выкинуть на улицу кошку чародейки, разгромившей его корчму. Не стоит этого делать. И, как знать, не оставила ли она ее нарочно? К тому же, невольно участвуя в аресте магессы, Колодок мог загладить свою вину, заботясь о ее звере. Авось пригодится. В конечном итоге чутье и богатый жизненный опыт редко подводили корчмаря. Не правда ли?

Спустя час уборки, помещение не стало заметно чище. Болда восхищенно рассказывал Марте о схватке колдуньи с княжескими дружинниками.  Марта, улыбаясь и периодически ойкая, его слушала. Колодок наводил порядок, изредка поглядывая на парочку. И не впервые ему пришла мысль, что, пожалуй, они подходят друг другу. Болда был из хорошей семьи. Его младший брат Ян был любимцем господина Гудагая, хоть и считался прислугой. Правда, братья были сироты. Их отец не вернулся с последней войны против степняков, а мать пропала во время набега орденских рыцарей. Обыкновенная история для этих мест. Колодок вспомнил свою жену Альжету, мать Марты, и помрачнел.

– Довольно тебе трепаться,– прервал он юношу.– Так и за неделю не управимся.

Еще с полчаса они чистили залу от грязи молча, пока корчмарь не решил позвать на подмогу конюха. Но Люпус вдруг явился сам.

– Хозяин! Хозяин! – звал он, вбегая в дом. Это звучало так знакомо, что Колодок и Болда встревожено переглянулись.

– Хозяин, вам это надо видеть,– конюх смущенно улыбался.

Корчмарь вышел во двор. Болда поспешил за ним. Там они увидели две повозки, переполненные почтенными городскими торговцами и девицами, сверкавшими в темноте обнаженными частями тел. Торговцы были навеселе и наперебой требовали лучших комнат, крепкого меда и настойчиво зачем-то совали корчмарю свои кошельки. Колодок же диким взором на них смотрел и медленно пятился к двери.

– Хозяин?– неуверенно окликнул работник корчмаря.– Мест нет? 

Рейтинг: 0 Голосов: 0 1116 просмотров
Нравится
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Добавить комментарий