Рассказы

       Внизу, под ним, расстилалось зеленое море, которое тянулось до самого подножья скалистых гор.

Стив квадрат за квадратом обследовал поверхность планеты, пока не заметил среди волн зелени островок, пригодный для посадки. Приземлившись, Стив с досадой подумал, что от этого места до гор достаточно далеко. Но даже это обстоятельство не могло омрачить чувства радости, смешанного с азартом заядлого игрока, сделавшего свою ставку и теперь с трепетом ждущего, когда шарик наконец закончит свой бешеный танец на рулетке.

— Но почему именно я? — удивился Ян.

— Вечный вопрос, — философски покивал техник-сопровождающий. — Лучше всего у них спросите. Они честные.

— Спрошу, — твердо решил Ян. — Забавно будет, если окажется, что они тоже не знают.

Техник вежливо улыбнулся. Не лебезит перед начальством, молодец.

Они двое — Ян уже в легком скафандре и с гермошлемом под мышкой и техник в обычной робе, — ехали на электропоезде из двух вагонов по спутанным тоннелям торговой зоны. На встречу с настоящим инопланетным торговцем, чтобы отправиться с ним к звездам — событие, однако, не у каждого в жизни случается...

(в соавторстве с Тимуром Ховдеем)

Посвящается всем моим друзьям,

подругам

и любимой А.

(Тимур)

А также людям, в судьбе которых

рок играет важную роль.

И речь не только о музыке.

(Григорий)

Это случилось поздней осенью, когда с деревьев опали почти все листья. Они лежали у вросших в землю корней ржавыми рыхлыми кучами. Ветер ворошил их и разносил по всей округе, как вестники грядущих холодов...

"История повторяется дважды. Один

раз как трагедия. Второй раз — как фарс".

(Кто-то из великих)

Десятый день продолжалось бессмысленное блуждание по пустыне. Солнце безжалостно жгло тела путников. Их мучили жажда и голод, жутко болели ноги и спины, навьюченные нехитрым скарбом, разделенным в начале пути поровну. От песка не было никакого спасения, он проникал повсюду: в одежду, волосы, вещи, скрипел на зубах — не было никакой возможности этому помешать...

В то прекрасное утро Альт-Эрион горел жарче солнца. Мы наблюдали за агонией родного города с холма, пересечённого единственной оставшейся дорогой в Рай. Рай называли Фант-Теолом. Это был город света, оплот надежды и бастион мечты. Мы верили в сказку со страниц Путеводителя по безумию. Каждому нашлась роль по душе.

В машине нас было четверо: я, моя сестра, её муж и дочь. Компания на все случаи жизни. За исключением момента, когда тлеет там, где заканчивается мораль...

Мне же как сверху сказали, только посмей не по высшему разряду принять, только попробуй где что не так сделать, потом бошку тебе твою дурную точно не сносить. Из самого Кремля звонили, так и так, чтобы самолично все проверил, гостиницу вдоль и поперек своим языком вылизал… Знать бы еще, кто к нам в гости едет.

-        Ну, будь ты человеком, открой эту проклятую дверь.

-        Это невозможно.

-        Почему?

-        Я не могу быть человеком, я Хранитель. Я руководствуюсь заложенной в мой мозг программой и строго следую ее требованиям.

«Робот. – Сообразил Стас. – С ним точно не договоришься. Ну и влип я в историю, причем по самое не балуй». 

Так шел он, вспоминая прошедший день, сворачивая с одной улицы на другую, пока не оказался у старого сквера, огороженного высокой кованой оградой, за которой поблескивали густые ивы. В глубине сквера чернел излом двускатной крыши и слышался отдаленный шум падающей воды. Пройдя вдоль ограды, он увидел большую каменную арку с раскрытыми настежь железными воротами. На арке мерцали буквы из неоновых изогнутых трубок: «СКВЕРный ТЕАТР»...

— Меня зовут Ратна.

— Очень приятно, — привстал Леонид Георгиевич. — А меня — Леонид Георгиевич Краузе. Для вас — просто Леонид.

— Леонид? Что это за имя? Может быть, в вашем мире оно тебе помогало, но здесь с таким именем жить нельзя. Тебя не увидят вышние силы и не смогут поддержать.

— И как же мне быть?

— Тебе надо взять новое имя...

                                                                                                              Часть третья

                                                                                                                 Кукловод

В харчевню, где на вывеске два розовых поросенка чокались кружками с шапкой густой пены, Леонид Георгиевич зашел поужинать. В кармане пиджака позвякивала целая пригоршня мелких монет, среди которых он обнаружил даже две серебряных. В зале было темновато, на полу, засыпанном мокрыми опилками, валялись объедки, камин подымливал, а в углу галдела пьяная компания, но ароматный запах жарящегося на вертеле кабана заставил Леонида Георгиевича смириться с грязью и шумом...

Ратна протянула берестяной туесок, наполненный потемневшими табличками.

— Это кости с древними рунами. Выбери себе имя, и оно станет твоим.

Леонид Георгиевич пошарил рукой, взял кость с самого дна и отдал ее колдунье.

— Твое новое имя — Джата! — радостно выкрикнула Ратна, и в это мгновение из-за горизонта всплыло солнце…

             Кто-то вбил в дерево гвоздь и повесил на него дощечку с объявлением: "Ремонт квартир. Тел.NN-NN-NN ". Я стоял на бульваре и смотрел на    ствол. В месте повреждения кора уже немного подсохла, загнулась наружу. Семья жуков-короедов заселилась на открывшуюся жилплощадь и сейчас решала, где уютнее всего будут чувствовать себя личинки. Дереву было страшно и немного щекотно. Следовало бы помочь ему, поговорить с жуками по-хорошему. Их место в лесу, а в городе и так все деревья наперечет.

  Сзади раздался визг тормозов. Я обернулся и увидел Гриди, высовывающегося из окна черного автомобиля с затемненными окнами. Он тянул ко мне руку, так что пришлось срочно смываться...

Бывает, выйдешь на ловлю – раненько-раненько, небо еще темное-темное, и звезды высыпались. Холодновато еще поутру, дрожмя дрожишь, думаешь, еще потеплеет. Сети расставишь, тенета раскроешь – и вот они сами уже к тебе в сети идут, косяками, косяками, стаями, только успевай собирать. О

(Партной изъ Парижу шьетъ на заказъ)

… А, у жадности и глупости нет предела. И естественно, все это плохо закончилось.

-    Как плохо?

-    Правящая верхушка однажды сделала людей подопытными участниками жуткого эксперимента, который оказался величайшим преступлением против всего человечества.

-    О каком преступлении ты говоришь, дед?