Чумной Приют

  

 

 Сквозь небольшое окошко в комнату смотрела ночь. В ночи, ничуть не скрываясь, стояло  привидение и без устали махало просвечивающей ладошкой. Рута, задумчиво расхаживая по комнате, уже в который раз натыкалась на него взглядом и всякий раз невольно вздрагивала – убедившись, что его заметили, привидение распахивало перекошенный угрозой рот и растягивало его до жутких размеров.  Руту это нервировало, хотя опыт и нюх ворожеи говорил – под окном вовсе не беспокойный дух, ну нет вокруг дома соответствующих эманаций! Просто здешнее болото преподносит такие вот сюрпризы, загримировав под привидение первый попавшийся куст.

 - Тебе-то чего от меня надо? - досадливо пробормотала ворожея, опять уставившись на куст-привидение. -  Нарочно мешаешь думать? Вот сейчас выйду и выдерну с корнем!

 Мужчина, находящийся в той же комнате, отложил молитвенник, приблизился к окну  и захлопнул ставни. Затем опять вернулся на свою лавку и взялся за потрёпанный томик, беззвучно шевеля губами.

  "Полночь, возносит молитву новому дню…  В этом весь Тавр, и ведь не попрекнёт что не соблюдаю часов молитвословия… впрочем, устав гибок. А в походных условиях  вообще большие послабления",  - нашла себе оправдание Рута и, отвернувшись от более дисциплинированного напарника,  опять взялась мерить шагами  комнату в доме на болоте.

 Тавр, конечно, и не думал её попрекать. И окно закрыл, чтобы не отвлекалась на морок, созданный опасным болотом. Ведь в их маленьком отряде, она –  интуиция, помноженная на древнее искусство ворожбы, когда как он просто воин.  А вместе они боевая единица весьма влиятельного Ордена, веками спасавшего свою паству  от тёмных сил. И таких единиц у Ордена  множество.

 Ш-ш-шшшшш - шипел за стенами ночной ветер, холодные порывы которого выстужали приютивший их дом.  

 А может то был  не только ветер. Не потому ли в однообразном угрожающем звуке порой слышался шёпот и тихие смешки?

 - Рута, вокруг кто-то бродит? – всё же отвлёк напарницу Тавр. -  Или от этого мерзкого шипения у меня разыгралось воображение?

 - А? Да. Разная мелкая шушера страху нагоняет… - рассеянно улыбнувшись, отозвалась она. –   Ничего пока не спрашивай, ладно? Я хочу ещё подумать….

 Это было самое странное место, в котором им пришлось побывать. На картах, первых помощниках в длительных путешествиях, поселение было частью огромного, лишь частично проходимого болота, то есть – не обозначено совсем. Зато на карте  имелась вполне реальная деревушка Болотня, и однажды оттуда пришёл человек.

 Он притопал в обитель Ордена – усталый, пропылённый и просолённый дальней дорогой, назвался Азеем и поведал странную историю о пропаже мужчин, случившуюся разом в одну ночь. По словам гонца, мужское население родной деревни исчезло почти в полном составе, включая дряхлого старика Шума и шестилетнего Гридю. Остались лишь он да два семимесячных младенца, нагулянных  неизвестно от кого скромной вдовой.

 - А теперь, заступнички, пожалуйте к нам мужиков выручать! – взывал Азей, не сводя умоляющих глаз с конвента Магистров, срочно собравшихся в общем покое. – В ту самую ночь я у свата на хуторе гостил, пришёл домой – а по всем дворам бабы голосят! Помощи просят-требуют, а как мне одному соседей и товарищей отыскать?! И за что такое наказание, всегда было тихо, спокойно!

 - Думаешь, пропавшие люди ещё живы? – задал  вопрос один из Магистров.

 - Так ни косточки обглоданной, ни кровиночки, ни следов борьбы… - растерялся вдруг Азей, - если только разом сошлись все к болоту и добровольно утопли…

 - Не могли сговориться и уйти?

 - Бросив хозяйство, без припасов и в одном исподнем?

 - А раньше в вашей округе люди пропадали?

 - Чтоб уж до смерти пропасть бывает редко, однако при болоте и при лесе живём!  Кикимора, чтоб ей пусто было, может в трясину подтолкнуть, вот и пропал человек! И лесавка, если кого невзлюбит, заставит несколько дней проплутать. Но уж задобрить лесавку проще простого. Принеси ей, вишь, варёное  облупленное яйцо и положи с поклоном на пенёк. Яйца она, лешачья дочь, как и батя, пуще всего уважает…

 - Да-да, понятно, - перебил  Магистр ненужное пустословие, - до смерти, как ты выразился, люди у вас редко пропадают. А не до смерти пропадали?

 - Каких сами не хоронили, пока в живых числим, всё надеемся… - поникнув головой, ответил Азей. -  Племяш мой единственный, Март, года два тому назад пропал, и было ему тогда всего  пятнадцать. С приятелем своим, вишь, сгинули, с Яськой, они и одногодки, и вообще  не разлей вода.  Вечно этой парочке, куда люди не суются, словно мёдом  мазано, так вместе и…эх…

 - Сочувствуем родительскому горю. Кроме них пропавшие были?

 - Да нет. Из народу больше никто не терялся, вот скотина –  это да. Ещё собаки в последнее время  куда-то всё деваются, замучались новых заводить!

 - Кстати о собаках. Не пробовали с ними пропавших поискать?

 - Так ведь нету собак! Ни одной опять не осталось, хотя о прошлом месяце по дворам брехало  ровно семь штук!

 - Да что же там у вас творится? А говорил – спокойно, хорошо.

 - Да разве из-за каких-то собак  в Орден жалиться  побежишь? – Очень удивился Азей. -  Может их какая тварюга из болота распробовала и теперь потребляет… Ну, а как большая беда  - так я сразу к вам! Помогайте, заступники,  пропадаем! Вдруг за мужиками и баб с детьми извести захотят!

 В Болотню Рута с Тавром прибыли вместе с гонцом. Азей устроил их в собственном доме и тут же приказал жене накрывать на стол и готовить постели для отдыха, да только посланцы Ордена от всего отказались. Сразу пошли по дворам, опросили всех пострадавших, после чего дознание  зашло в тупик.

 В семьях, откуда исчезли отец, брат или сын, никто ничего не видел и не слышал. Здоровый деревенский люд, наработавшийся за длинный, полный забот день всегда-то укладывался рано, а в ту ночь не гуляла даже немногочисленная молодёжь. К вечеру с болота налетел сырой промозглый ветер, пробирающий до костей, быстро разогнавший всех по домам. Зато так уютно было слушать его завывания за крепкими стенами на гусиной перине да под пышным одеялом, из-под которого разноголосый свист казался баюканьем.  В общем, проснулись домочадцы – а мужиков больше нет.

 Тогда Тавр и Рута отправились по домам, которых общее горе не коснулось. Не потому, что их обитатели самые счастливые, а из-за отсутствия собственных мужчин.

 Прячущая глаза не молодая, но приятная вдова, заимевшая от какого-то доброхота двух горластых близнецов  (как соседки  не пытали, чей это  муж подсобил, она так и не призналась) мучилась той ночью с детьми, у которых от перемены погоды болели животики. Она равнодушно заявила что да, не спала, но подозрительных звуков с улицы не слышала. Один только вой ветра, да и то в перерывах между криками малышей.

 Зато одна бабуся из последнего домика в конце улицы, которой тоже не спалось оттого что ломило кости, поведала дознавателям нечто немыслимое. Она СОВЕРШЕННО ТОЧНО  углядела в ночи  покойника,  тащившего мимо её окна сразу двоих.

 -  Не иначе выкрал суседушек, чтоб, как водится, потом их пожрать! – частила бабка, обретшая внимательных слушателей. –  В могилу свою поволок…то есть не в могилу, а где он там, неупокоённый, обретается! И меня бы мертвяк сцапал, потому как вдруг резко остановился и уставился прям на щёлку в занавеске, только святая молитва его отпугнула! И ведь не верит никто, ещё разными бранными словами обзываются!

 - Как вы, бабуля, сами-то не испугались? – тоже не слишком веря,  выспрашивала Рута. – И как сумели прохожего от…кхм… покойника  в ночи отличить?

 - Как разглядела? Так ведь не зима и  ночь за вторую дольку уже перевалила. Птички вовсю шебуршали и  серенько так снаружи  было. Ветер опять же стих, вот я и сунулась глянуть скрозь занавеску,  что там  делается… хорошо хоть вовсе  её не откинула, покойник, спаси и сохрани, за подглядывание бы не простил! А тут только зыркнул в сторону окна жёлтыми глазищами и потащил горемык  дальше. И не стыдно, ведь троюродные они ему…

 - Что?! – выпалили одновременно Тавр и Рута, уставившись на рассказчицу с утроенным вниманием. 

 - Так разве ж я не сказала? Яську я видела, это он наших мужиков  волок…

 - То есть одного из пропавших подростков? – затряслась от нетерпения, нащупав такой интересный след Рута (конечно если старушка не местная сказочница). – И хоть пропал он довольно давно, прям так сразу и узнали?

 - Пряма взяла и узнала! – насупилась бабуся, подозревая, что и эти слушатели сейчас усомнятся, наговорят грубостей и уйдут. – И ничего особенного - он один на всю округу был рыж и желтоглаз, будто филин. Если рыжие в нашей Болотне изредка и рождались, к примеру -  его дед, то таких совиных гляделок  ни у кого сроду не было! Да ещё ростом от горшка два вершка, мордень при жизни вечно красная, кабы не помер, ни одну бы девку не сосватал…

 -  Даже если вы бабулечка не обознались, выходит за два года подросток ничуть не изменился?  Только выглядел как покойник и смог поднять и унести на себе сразу двух  мужчин?

 - Ну так и я об чём! – воскликнула тонким срывающимся голоском всё больше расстраивающаяся свидетельница. – Такой вот антиресный весь из себя парнишечка: мелкий, лохмы рыжие, только мордень уже не красная, а с синевой! Жёлтые глазищи горят, одёжа лоскутами - видать черви могильные поглодали! На руках - когти железные, на ногах – лапы звериные, слюни ручьём текут, видать изголодалси! Я так рассуждаю: какой-нибудь нечистый дух неотмоленного Яську из топи поднял, но тот сперва посовестился родню и знакомых жрать, собачками пробавлялся. Только, вот беда, мы новых не успели завесть! Потому он на народ перекинулся и мужиков наших всех разом порешил, чтобы потом они ему не препятствовали! Сообразил, нелюдь, что не будет мужиков - некому будет деревню охранять, а уж баб то, как оголодает, он не таясь перетаскает! Доченька, сыночек, спасите вы нас!  За ради всего святого!!!

 Успокоив нужной травкой сильно переживающую бабусю – та сразу раззевалась и быстро уснула, - Тавр и Рута вернулись в дом к Азею. Проигнорировав его нетерпеливые вопрошающие взгляды, рассказывать ничего не стали и Азей явно расстроился. Но, пересилив себя, радушно пригласил дознавателей за стол. Мол, с дальней дороги даже не перекусили.

 Болтая ложкой в грибной лапше, Рута так и эдак перебирала в уме слова единственной свидетельницы. Ладно бы "мордень с синевой, глазища горят, когти железные" – тогда, возможно, действительно упырь (ногти конечно не железные, просто длинные и чёрные от земли). Неприятное соседство для живых, но не такая уж большая редкость. Но почему "на ногах – лапы звериные"? И такое нетипичное поведение: не таскаться к живым изредка, подкарауливая единичную добычу, а нагло умыкнуть разом около трёх десятков человек! Из собственных домов, где на самом  видном месте лики святых, где крепкие засовы и довольно большое количество домочадцев? Почему парнишка вообще стал упырём? Или старая женщина, якобы узнав "покойника", всё-таки ошиблась?

 - Хозяин, помнится вы говорили - Март и Ясь вечно лезли, куда не следовало? А колдуны у вас в округе не помирали? Мальчишки не таскали  какие-нибудь странные предметы?

 - Да что вы, госпожа, знай мы о колдуне, мигом бы в Орден донесли! Понятие о дозволенной ворожбе и о тех, кто продался чудищам, имеем.

 - Тогда подумайте, хорошенько подумайте, нет ли у вас в округе чего-нибудь необычного? Может, было когда-то раньше, а помнят до сих пор? Что обсуждают чаще всего? О чём рассказывают детям страшные сказки.  Нет? Точно нет?

 - Мы при лесе да при болоте, у нас кикиморы и лесавки… -  завёл знакомую песню Азей.

 - Чумной Приют, - решительно перебила мужа до сих пор молчавшая жена.

 - Точно! – хлопнул себя по лбу Азей и принялся рассказывать.

 Давным-давно, более двух сотен лет назад (а кто говорит -  ещё раньше), посередь болота вдруг обнаружили не слишком большой, но настоящий, не травяной остров, к которому можно было подобраться на лодке-плоскодонке. Если только знать, куда плыть, но имелись некие вешки. В глубине болота росли пара дюжин невиданных для этих краёв очень высоких  деревьев - не просто высоких, то были настоящие исполины, возвышающиеся над тухлой смрадной жижей на мощных воздушных корнях. Чёрная кора и голые, никогда не осенённые листвой ветви придавали деревьям несколько зловещий вид, а за толстенными стволами притаился обитаемый остров, плотно застроенный  причудливыми домами,  подступающими к самой воде.

  Выглядели дома как островерхие круглые башенки, разделённые внутренними перекрытиями на четыре, а то и пять комнат одна над другой. В углу каждой комнаты имелся  лаз с лестницей, идущей через башенку насквозь. Видимо строения поползли вверх из-за недостатка земли,  даже расстояние между зданиями было чрезмерно мало, чуть длинее вытянутой руки. Эти просветы между жилищами образовывали узкие беспорядочные проходы, по которым, наплутавшись, можно было выйти в ту или иную часть острова. Проезжих дорог на болотном острове не было, курятников, сараев, хлевов и огородов тоже,  и  чем жило и питалось местное население –  для первых исследователей острова осталось загадкой. Как и то, куда оно, население, собственно, подевалось. Все домики-башни были пусты, однако заброшенными не выглядели.  

 Нашедшие остров просидели на болоте два дня, подъели привезённые с собой припасы, никого так и не дождались и вернулись домой. А через самое малое время их деревню, а затем и всю округу, посетила тяжёлая болезнь, получившая название болотная чума. Притащившие чуму, конечно, заболели и умерли первыми, испытав жестокие муки и претерпев ужасающие внешние изменения.

 Если в начале болезни сильнейший жар вперемешку с ледяным ознобом испугали, но не  сильно, позже зачумлённым стал ненавистен дневной свет и они полезли прятаться по погребам.  Там они лежали пластом, испытывая страшную слабость и всё равно отказываясь от воды и пищи, потом  впадали в беспамятство и начинали резко и сильно распухать, превращаясь во что-то невообразимое. Раздувшаяся багровая туша уже никак не походила на человеческое тело, а голова, ступни и кисти рук отчего-то становились угольно-черными. И, под самый конец, растянутые кожные покровы трескались, и бывший человек растекался зловонным студнем.

 За первооткрывателями острова  немедленно заболели их родственники, друзья и любопытные соседи, желавшие послушать рассказ о таинственном поселении. Ещё вторая волна заражённых не отмучилась и валялась в беспамятстве раздутыми колодами, как заболели родственники родственников и друзья друзей, некоторые из которых успели разъехаться. Вскоре копали могилы теперь уже в пяти зачумлённых деревнях, а их угрюмые жители прикидывали, не приготовить ли могилку и себе.  Загодя, всё равно конец один. Но милостивый Создатель вдруг дал отчаявшимся надежду.

 Совершенно неожиданно среди заболевших оказались выжившие! У некоторых вдруг открылась обильная рвота, вычистившая внутренности от вонючей слизи, а через кожу пошёл такой удивительно обильный пот, что тела лежали как в луже. И тут же, чуть не на глазах, больные принялись "сдуваться". Через несколько дней организм, восстанавливаясь, прекратил голодовку, кожные покровы посветлели, к счастливчикам вернулся первоначальный  внешний вид, вот только мозги после перенесённой болезни оказались набекрень. Сумасшедшие, шарахаясь от родных, опять полезли  по погребам, предпочтя общество заразных полутрупов. Так и торчали подле раздувшихся тел, смирно и неподвижно,  как бы их  не отгоняли уговорами или силой.   

 И тогда умирающее от страха население решило и постановило: если у переболевших такая приязнь к "своим", грех этим не воспользоваться. Хватит хоронить заразу в земле, из которой она со временем  выберется. Нужно отправить её обратно в болото!

 По всей округе собрали и свезли в одно место многочисленных заболевших, погрузили их в большие лодки, а за вёсла в каждую лодку посадили выживших. Затем оттолкнули страшный груз  шестами подальше от берега и принялись в панике ждать – а ну как безумные  повернут обратно?! Не топить же тогда несчастных заживо, а растаскивать чумных  обратно по домам уже выше человеческих сил… 

 Но обошлось: перегруженные лодки какое-то время стояли на одном месте, затем  гребцы, поначалу неуверенно, налегли на вёсла и повлекли свой скорбный груз куда-то  вглубь болота…

 - Страшная болезнь тогда много народу покосила, - тяжело вздохнув, закончил свой грустный рассказ Азей. – Люди всё заражались и заражались, их опять укладывали в лодки и отправляли вглубь болота. И как-то сама собой сочинилась история,  что несчастные плывут не абы куда, а именно к загадочному острову, на котором обретут приют.

 - Вот такая страшная быличка, - тоже со вздохом произнесла грустная жена Азея, - Слава Создателю,  больше  нашу округу мор не посещал. Но в памяти людской та беда осталась…

 - Это точно, осталась, - с пренебрежительной усмешкой подтвердил Азей. – Как в морось или метель бабы вместе соберутся -  им, вишь, шить и вязать так веселей, -  так и начинаются  разные  сказки и байки. И уж обязательно какая-нибудь припомнит про Чумной Приют.

 - Интересно… - задумчиво проговорила Рута. – Интересно, сохранилось или нет то место на болоте? Кто-нибудь пробовал его отыскать?

 - Лично мне вовсе не интересно, - тут же открестился Азей, -  я бы ни в жизнь! Мало нам кругом трясины… хотя с болот мы недурно живём: и торф, и птицы водяной завались, своих гусей-уток не держим, а на продажу телегами везём. Так об чём это я? А! Остров с заразой разным выдумщикам, вишь, великим чудом кажется, конечно чешут языками и гадают - что там да как. А чего болтать попусту, коли такой любопытный – бери лодку да плыви! Вешки куда грести имеются, всей округе уже видны, только как до дела дойдёт, храбрецы мигом хвост поджимают.

 - Какие вешки всей округе видны? – удивился Тавр.

 - Так те страшенный дерева, по которым заразу нашли, по сию пору не погнили. Напротив, ещё выше вымахали. Даже от нас теперь видны, хотя мы совсем с другогу краю болота! Только плыть всё равно не отсюдова, а от Лешаковки, у них уже чистая вода, а тут кругом кочки да чарусы…

 С наступлением темноты дознаватели спать не легли, а вообще ушли из дому. Хозяевам же приказали хорошенько запереться.

 - До рассвета в любом случае не вернёмся, так не ждите понапрасну, поспите. Тавр этой ночью вашу деревню посторожит, а я поищу какие-нибудь следы…или что попадётся…

 В первую очередь попалась вдова, имевшая незаконных младенцев. Рута как раз возвращалась с местного кладбища, где проторчала треть ночи, тщательно разглядывая могилы и отыскивая  упыриные следы. После чего сделала вывод – эти захоронения вне подозрений. И если живой мертвец всё же существует, то теперь место его неупокоения будет отыскать гораздо тяжелей.

 Потихоньку двигаясь в сторону деревни, она вдруг поняла, что уже идёт не одна. В том же направлении пробиралась вынырнувшая из леса тёмная фигура, а когда заметила вовсе не таившуюся Руту, попыталась спрятаться в первые попавшиеся кусты.

 Рута заинтересованно приблизилась, осторожно раздвинула ветки и…вежливо поздоровалась с вдовой. Та ойкнула и вдруг принялась общипывать листья.  

 - Не боишься? – приветливо улыбнулась ей Рута, подмечая  и растерянность и бледность. – Остальные после случившегося даже днём со двора ни ногой, а ты - одна да ночью. А листья зачем? Не козу же кормить?

 - Не козу… - медля, с расстановкой, отозвалась вдова, - это…животики у ребятишек болят, дай думаю, наберу и запарю…

 - Опять животики! – озабоченно всплеснула руками  ворожея. – Тогда, милая, тебе не в эти кустики. Эти как раз  крутибрюх.

 - Да неужто в темноте перепутала! – неубедительно изумилась вдова, выкидывая листья.  

 - Наверное, - тоже с преувеличенной доброжелательностью покивала Рута, - Пойдём к детишкам, я их осмотрю. И правильную травку присоветую. Идём, ну что же ты?

 - Да не стоит…обойдёмся  как-нибудь…поболит и перестанет!

 - Что значит поболит? Ты мать или не мать! – насупилась настырная ворожейка. –   А ну пошли!

 Детишки вовсе не мучились животами, а безмятежно спали в одной колыбельке. А когда Рута, вдруг почувствовав невнятное желание рассмотреть младенцев,  взяла одного ребятёнка на руки, тот захныкал и распахнул очень недовольные сонные глазки пронзительно-жёлтого цвета.

 Второй младенчик, по сравнению с братиком, оказался гораздо шустрей: взятый на руки он  продемонстрировал такой же цвет ещё более недовольных глаз, а потом гибко извернулся и цапнул растревожившую нахалку длинным острым зубом за руку. Рута ойкнула, поскорее сунула удивительного ребёнка назад в колыбельку и строго воззрилась на его мать.

 Вдова стояла - ни жива, ни мертва, но продолжала отмалчиваться. Тогда ворожея опять потянулась к спокойненькому -  тот уже снова спал, - и принялась осторожно развязывать тесёмки на детской одёжке. Вдова шумно вздохнула, посмотрела на образ святого Вельда, почитаемого как покровителя малышей, и бухнулась перед дознавательницей Ордена на колени.

 - Поклянись, что не убьёте моих детей и разрешите мне с ними уйти!

 - Детей мы не убиваем, - дала ей надежду Рута, - но ты, не изворачиваясь, должна обо всём мне рассказать. Только после этого мы с напарником решим, сможете ли вы уйти. Будет ли это справедливо.

 Вдова обречённо махнула рукой, встала с колен и с каменным лицом принялась сама разоблачать сына. И первым делом сняла с рук  крошечные рукавички, обычно надеваемые грудничкам, чтобы те себя не расцарапали. У этого было чем расцарапаться: вместо пухлых ладошек и умилительных пальчиков у младенца оказались костистые и когтистые  лапки, впрочем, с достаточно длинными, похожими на людские, пальчиками.  А вот ножки, точнее ступни,  сплошь поросшие бурыми волосками, были полностью звериными. Розовый ротик  оказался полон желтоватых длинных и острых зубов,  остальные же части пухлого тельца были обычными,  человеческими.

  "На руках когти железные, на ногах – лапы звериные, жёлтые глазища горят!",  - вспомнила Рута, уже понимая от кого близнецы.

 Голенький озябнувший младенец пустил жёлтую струйку, а затем принялся хныкать и тереть опасными лапками глазки. Поэтому мать поспешно натянула на когти рукавички, а потом, чтобы больше не тревожить, просто завернула в одеяльце и свёрток сладко засопел.  

 - Они ТАКИЕ только во время полной луны… - нарушила молчанье страдающая мать, умоляюще складывая перед собой руки. – Ну да, грех на мне, великий грех, не сохранила верность покойному мужу... давно вдовствую, а тело слабо… Правда их отец в самый первый раз надо мной снасильничал, это уж потом я сама…  Да, сама! До того мне с оборотнем хорошо и сладко,  что и стыд пропал и даже страх! Он и любит и ценит меня как женщину,  а покойный муж вечно ругался чтобы не приставала по ночам…  Но за что такая беда моим деточкам! Госпожа ворожея, нельзя ли их как-нибудь вылечить?

 - Врождённых оборотней? Врождённых, к сожалению, нет, - задумчиво пробормотала Рута, поглядывая на пока невинных младенцев. -  Зато перед каждым полнолунием можно поить  особым настоем и никаких превращений не будет. А значит – успешно скрывать нелюдскую сущность хоть всю жизнь… эй, грешница, ты мне давай в обморок не падай! И с колен встань, я тебе не святая икона. Продолжай рассказывать! Кто отец?

 - Так оборотень!

 - Фу ты… Яська их отец, только я о другом спрашиваю. Как твой полюбовник выглядит во время полной луны? Ну, на  волка похож или, к примеру, на  рысь? Хвост был?

 - Н-не знаю, он в такие дни ко мне не ходил…  А  зачем нужно знать как выглядит?

 - Чтобы понять в каких местах этот  рыжий гадёныш привык охотиться. И главное – на кого.

 - Никакой он не гадёныш! – вдруг огрызнулась только что растекающаяся киселём вдова. –  Да, Ясечек ловил себе на пропитание собак, ну так зато не трогал у людей домашнюю скотину, уж об этом я его упросила. А если кто и гадёныш, так это Март! Он подлый и очень безжалостный! Он вообще чудовище,  двух наших мужиков самолично сожрал заживо! От кричащих людей по маленькому кусочку откусывал, пока у тех от боли сердце не лопнуло, мне мой всё рассказал! А Ясь от этого убийцы маленького Гридю спас! Тайком увёл и спрятал, а Марту сказал… что сам съел.  Ясь Гридю вообще красть не собирался, только Март малыша всё равно утащил, у этого подлюги своих детишек нет, ему не жалко… Ой, да что же это я! Раз вы теперь всё знаете, побежим Гридю спасать, я покажу  место! Каждую ночь к дитю бегаю, подкармливаю, а он плачет всё и просит к мамке отвести… а я, проклятая, не веду, потому как он меня с Ясем и Мартом видел…

 Хорошо замаскированная маленькая землянка, вход в которую частично прикрывало упавшее дерево, оказалась пустой. Но ребёнок был недалеко: он лежал вниз лицом в густой лопушистой траве, и его очень белокожее, по-детски пухлое тельце казалось неживым каменным изваянием. Рута метнулась и быстро ощупала – весь холодный, сильно ослабевший, но, к счастью, живой.

 - Почему  лежит на земле? И почему голый!

 - Видать от слёз прямо тут сморило… В землянке у него постелька, я тёплое одеяльце даже принесла, спи себе да спи, а он, как ухожу, вслед выбегает и ревёт, ревёт… - принялась оправдываться, нервно обдёргивая юбку, вдова, -  А голый – так я его штанишки выкинула …он, эта, как увидел что Март его дядьку жрёт, теперь постоянно обделывается, а стирать в лесу где?

 Руту обуяло невыносимое желание  накостылять по шее этой "заботливой" дуре, которая  Гридю прямо тут бы и уморила. Но она ограничилась лишь выразительным взглядом, подхватила с земли немедленно проснувшегося и разрыдавшегося мальчика и быстрым шагом пошла прочь. Вдова тащилась следом и всё бормотала разные оправдания, доказывая - что только ради жизни собственных детей ей нельзя было выдавать связь с оборотнем. И всё равно её Ясь хороший, ведь он малыша в лесу спрятал, не дал увезти на чёртов остров как всех остальных.  И только услышав про увезённых людей, Рута опомнилась, пересилила свою злость и принялась выспрашивать ценную свидетельницу дальше.

 - Значит, остальных увезли в Чумной Приют? Кто и зачем?

 - Так Март же, кто ещё! Ну и Яська, конечно, ему помогал, потому как деваться некуда…  Очень уж он бывшего дружка теперь боится: тот намного сильнее и… и ещё их связывает какая-то тайна! Больше ничего не знаю, но всё крутится вокруг проклятого острова, все беды оттуда! Зачем только они его искать сбежали? Приключений молодым ребятам тогда захотелось, а я ведь, вместе со всей деревней,  два года назад их тоже оплакала! И больше почти не вспоминала, жила совсем одна да в глухой тоске. С покойным муженьком деток не завели, потому во время вдовства даже за косого-хромого никто не просватал, думали что хворая… А потом, неожиданно, встречаю Яську в нашем лесу: живой, только оборванный и какой-то несчастный весь. Росточком так себе, но по всему видать – парень возмужал, взгляд такой жадный, оценивающий. Я же – ни сном ни духом, стою рядом, охаю и ахаю, радуюсь что нашёлся. А найдёныш мою юбку подоткнутую  разглядел  – так удобней ягоду собирать, - затрясся весь и в одну секунду на землю повалил! Молоденький,  горячий, видать не сдержался  …мой сладкий!

 - Стоп! Вот эти твои радости под кустом к нашему делу никак не относятся! Ты мне про пропавших мужчин  ещё расскажи. Зачем их вообще увезли? И когда ты узнала, что Ясь с Мартом оборот… что это?!

 От недалёкой уже деревни слышались заполошные крики и жуткий женский визг,  приглушённый расстоянием. Рута перекинула малыша через плечо и перешла на бег, но вдова, будучи и полней и старше, легко её обогнала и летела теперь к деревне как на крыльях. В начале улицы они разделились: одна поспешила к брошенным близнецам, вторая бежала на крики. 

 Когда ворожея, задыхаясь, подбежала к маленькой толпе полураздетых женщин, сгрудившихся возле дома Азея, те почти успокоились. Но разглядев в полутьме уходящей ночи  её ценную ношу, женщины опять испустили единый вопль, а одна, с совершенно безумными глазами, рванула к ней и принялась выдирать из рук  ребёнка. Одновременно хлопнула входная дверь и на крыльцо вылетели Тавр с арбалетом и Азей с топором.

 - Ох ты! – радостно заорал сообразивший что к чему Азей. –  Гридя нашёлся! А я подумал - ещё одно нападение!

 - Какое нападение? – отцепляя от себя целующую её платье мать, встревожилась Рута. – Было нападение? Тавр, ты смог кого-нибудь поймать?

 Напарник раздражённо фыркнул, отметая её унизительные сомнения, и указал арбалетом на дверь.

 В избе извивалось на полу  кошмарное создание. Крепкие ремни опутывали тело оборотня, а мощный шипастый ошейник под челюстью не давали эти ремни перегрызть, но тот всё равно не оставлял попытки из всего этого вывернуться. Разглядывая чудище, Рута вспомнила свой вопрос о хвосте, заданный вдове. Так вот - хвост был. Толстый, голый, серо-розовый, принадлежащий огромной, в рост человека, полукрысе. Со злобными глазами, внушительным набором острейших зубов и мускулистым, совершенно человеческим торсом, шерсть на котором росла лишь полоской на хребте.

 - Крысолюд! – сказал – будто выплюнул Тавр. – Та ещё тварюга! В зубах парализующий яд, если нет желания сразу пожрать жертву, может её просто обездвижить…вот по зубам этот гад в первую очередь и получил!

 - Уже есть за что?

 - Ага, он сегодняшней ночью трёх женщин успел укусить, пока я его прямо на крыше не приметил. Ставни и двери заперты, так этот урод в дома через трубы лез! И ведь протискивается, бугай здоровый, помогает крысиная способность вытягиваться и ужиматься!  Парализовав укусом свою жертву, крысяк  спокойно выносил её через дверь и передавал помощнику. Ну а тот добычу утаскивал, жаль, не было времени проследить куда именно.

 - Значит, помощник сбежал?

 - Вот ещё! – опять обиделся Тавр. – Обоих отловил. Вон  скулит под столом. Сам забился, видать тот ещё храбрец. А уж красавец писанный, даже не знаю кто из  двоих противней!

 Под столом, сжавшись в комок, тихо подвывал щуплый рыжий паренёк с круглыми совиными глазами и безобразно распяленным, не закрывающимся ртом, из которого вкривь и вкось торчали длинные скошенные клыки. Заинтересованная ворожея поманила рыжего пальцем, а когда тот отрицательно затряс головой, щелчком запустила к нему под стол фонтанчик обжигающих искр. Оборотень намёк понял и поспешно вылез на всеобщее обозрение.

 Этому из крысиного облика достались только передние и задние конечности, вернее – кисти и ступни. Зубы не умещались во рту, потому что не поменялась форма черепа. А уж хвост, по крысиным меркам, был и вовсе позорищем – на заду, оттопыривая драные штаны, выпирал  смешной короткий нарост.   

 - Гляди ка, -  с изумлением разглядывая рыжего, пробормотала Рута, ни к кому особо не обращаясь, -  этот не может полностью перекинуться! Я слыхала о таких  недооборотнях -  они или сходят с ума, потому что начинают себя ненавидеть, или стараются приспособиться, прислуживая более сильному, который недоделка прокормит и защитит. Ой, Тавр, теперь понятно, почему в Чумном Приюте не нашли ни огородов ни курятников!

 - Почему? – воззрился на неё напарник, удивившись резкому переходу к  курятникам.

 - Потому что крысолюды, как и обычные крысы, всеядны. Даже в человеческом облике эти существа могут легко добыть и употребить пищу с болот. А она достаточно разнообразна:  птицы, их яйца, ягоды, всякие корешки. Даже змеи и лягушки, которыми, думаю, всеядные  не побрезгуют. А уж в полнолуние в оборотнях просыпается особый голод и тогда они убивают направо и налево! Даже открывают охоту  друг на друга!

 - Я ждал объяснений только про курятники. Про безумную злобность крысолюдов лично мне известно не понаслышке, не как тебе из премудрых книг. Довелось, знаешь ли, повидать, как самка кидает в пасть папаше его собственного детёныша, чтобы иметь возможность скрыться с остальными. Обычно на отвлекающее блюдо идёт младшенький как самый слабый… - заворчал на напарницу Тавр, но моментально смягчился. -  А ты вроде как нервничаешь? Что, именно такие зверушки ещё не встречались? Тогда подскажу, опираясь на личный опыт – вот эти, не врождённые крысолюды.    

 - Совершенно верно,  вот ЭТИ – вообще местные жители. Те самые подростки, пропавшие два года назад…

 -  К-как?! - вдруг простонал, отлепившийся от входной двери Азей, про которого Рута совершенно забыла, -  не может б-быть! - Теперь он таращился на чудищ с ещё большим ужасом, но всё равно подошёл ближе, подволакивая подкашивающиеся ноги. – Значит рыжий…? А тот…бож-же-е!

 - Да, этот - Ясь, а связанный - ваш племянник Март! Только Март теперь истинный крысолюд, невероятно жестокое существо. Ясь же недоделок, поэтому человеческую сущность почти не поменял. Вот он  будет скоро допрошен, и я больше чем уверенна, что выйдя из-под гнёта своего бывшего дружка,  сможет многое нам прояснить.  Ах!!!

 Спутанный ремнями Март, издав низкий утробный рык, вдруг ловко покатился по полу в сторону  рыжего и в единый миг подбил его собственным телом. А потом, рывком навалившись на грудь, сильным взмахом головы вонзил в горло шипы ошейника. Недоделок, издав единственный  визг, ещё не успел закатить глаза, а крысолюд уже жадно лакал хлынувшую из ран кровь. И тогда именно Азей, испустив гневный крик, засадил лезвие топора бывшему племяннику в затылок.

 После бессонной ночи спать не легли. Обсудив создавшееся положение,  решили переправляться на остров и попытаться спасти, если ещё не поздно, увезённых мужчин.  Азей поехал с ними, но только чтобы проводить до той самой Лешаковки, от которой и начинался путь по мелкой воде. После этого он  помчится с докладом  в обитель.

 - Если крысолюдов на острове много, мы, конечно, погибнем,   -  покачиваясь в седле, не выдержала и произнесла вслух Рута, потому что всю дорогу только об этом и думала. –  Жаль, мы с тобой странствуем не долго, но работать вместе мне всегда нравилось…

 - Боишься смерти? – серьёзно спросил Тавр, а Азей за его спиной горестно вздохнул, заранее жалея таких хороших людей.

 - Ненавижу крыс и очень не хочется очутиться в их желудках… Но Орден  за нас отомстит! Ведь верно?!

  Тавр бросил в её сторону странно заблестевший взгляд, но ничего не ответил.  

 - Но если крысюков там немного, попробуем отбиться, - с надеждой в голосе продолжила Рута, -  кстати - почему их должно быть  много? Тогда бы оборотни заполонили не только остров, а и расселились по всей округе, ведь крысиное потомство рождается  каждые четыре месяца? Верно, Тавр? Чего ты молчишь да ещё отворачиваешься?

 - Зачем же расселяться, – соизволил отозваться напарник, щуря отчего-то весёлые глаза. -  Чтобы за ними охотились и  уничтожали? Первое правило крысиных поселений – спрятаться ото всех в гиблые труднопроходимые  места.

 - Но ведь остров невелик и уже давно должен быть перенаселён? – не сдавалась Рута. – А при такой плодовитости и агрессивности завоевание новых территорий должно быть насущной необходимостью.  Разве нет?

 - Нет, госпожа ворожея,  -  повеличал её Тавр, перестав отворачиваться и прятать улыбку. – Сразу видно, что с крысолюдами ты раньше дел не имела, а теорию по своим тетрадкам отчего-то не доучила. Они начинают убивать ТОЛЬКО во время превращения, то есть четыре дня каждого нового полнолуния. Кстати в это же время уменьшают и свою численность. В людском же обличии это смирные и боязливые люди. Очень боязливые! Вспомни как недоделок, не совсем уже человек, тем не менее, прятался под столом. Вспомни рассказ нашего друга Азея: первые исследователи острова не нашли ни одного жителя, хотя дома брошенными не выглядели. Оборотни в мирном состоянии просто ушли на болото и там отсиделись до ухода непрошеных гостей. Представляешь – население целого острова попряталась при виде пары-тройки чужаков!

 - Выходит – опасности нет никакой? Даже если этих трусов полный-полно, нам ещё придётся побегать не от них, а за ними, чтобы хоть кого-нибудь изловить? Вместо того чтобы  насмешничать, не мог сразу по-хорошему объяснить!

 - Почему сразу насмешничать. Сегодня последняя ночь полнолуния и оборотни весьма опасны, если судить по поведению  Марта. Это завтра они уже будут тихи и пугливы, но раз на острове украденные люди, которым будет непросто пережить эту ночь, мы с тобой идём к ним, -  оправдался напарник, но под конец не выдержал. –  Но если что, Орден за нас отомстит! Эй, хватит шипеть на меня как кошка. Впрочем – тренируйся, кошка для крыс самый страшный зверь!

  Возле Лешаковки болото переменилось. Теперь это была водная поверхность, покрытая обильной ряской и разными растениями. Вдали темнели те самые высоченные деревья, казавшиеся отсюда толстыми былинками, пронзающими небо.

 - Однако, плыть туда долго, несколько часов, - озабоченно поглядывая на солнышко, забеспокоился Азей. – Едва успеете  к самой ночи, вишь как неладно получилось! Может вам в деревне ночевать, а отправиться на заре когда будет не опасно?

 - Нет, поплывём сейчас. Мы с Рутой от опасностей не бегаем.

 -  Ну, прощайте, раз собрались. Уж не знаю, свидимся ли… - зашмыгал носом Азей и отвернулся, чтобы немного успокоиться. -  Лодку у местных самую  лёгкую отыскал, полетит как лебедушка. А я пока быстренько в Орден и обратно! А уж потом, на этом самом месте, сколька надо дожидаться буду…

 Тавр её за вёсла не пустил и большую часть пути Рута проспала. А когда проснулась так и ахнула, увидев  чёрные колонны, подпирающие облака. Но им пришлось плыть ещё не менее часа, пока лодка не достигла первого ствола.

 Болото за этот час значительно изменилось. Теперь это были стылые мёртвые воды, да ещё появилось чёткое ощущение, что под ними опаснейшая бездна  (на самом деле глубина была лишь в половину весла), и эта бездна оказалась полна быстрых гибких теней. Тени извивались и переплетались, тревожа поверхность и покачивая лодку, в какой-то момент под днищем послышался скребущийся звук, и вдруг из воды выметнулось скользкое щупальце, толщиной в приличное бревно!

 Тавр выпустил вёсла и схватился за оружие, но Рута, отрицательно качнув  головой, потянулась через край и поманила к себе щупальце открытой ладонью. А потом резким движением его "рассекла" и ладонь прошла насквозь, не встретив никакого сопротивление. Щупальце немедленно утянулось под воду, а со дна всплыл и лопнул огромный смрадный пузырь.

 - Фу-фу-фу! – зажимая нос, покривилась ворожея. – Довольно необычный морок. Зато вонь самая настоящая. Хоть бы ветерок подул, мы тут задохнёмся.  Какая неприятная, вязкая как кисель тишина… и как быстро темнеет. Тавр, успеем ли найти остров?

 Тот опять взялся за вёсла, и они заскользили мимо траурных стволов, пока ещё видимых в тёмно-сером свете сумерек. И вот тут, почти одновременно, напарники разглядели подвешенные к стволам странные предметы. Очень неприятные на вид предметы, довольно крупные, продолговатые, размером не меньше чем в рост человека.

 - Не наши ли крыски притаились, уцепившись за стволы? – прошептал Тавр, опять хватаясь за оружие. – Мне кажется, я различаю поблёскивающий мех…

 - Разве? А я увидела ткань чёрного плаща, -  еле слышно отозвалась напарница.

 - Какой ещё плащ,  там сразу несколько здоровенных  крыс, прячущихся за стволом, – не успокаивался напарник, - ещё не слишком темно и зрение у меня острое.

 - Значит, мы смотрим на разные деревья. Потому что во-он на том женщина в плаще и у неё длинные светлые волосы. Только она не шевелится… и не понятно на чём держится, привязали наверно. Поплывём поскорее к ней.

 - К ней так к ней, лишь бы крысюки разом не кинулись. Стой, а откуда взяться женщине, если из Болотни уволокли одних мужчин?

 - Тс-с-с, не повышай голос. Значит, бедняжку притащили из другой деревни, теперь лишь бы крик не подняла. Похоже, оборотни на твоём  дереве  нас отчего-то не заметили…

 Тавр плавно приткнул лодку к указанному стволу и полез по воздушным корням к висевшей на стволе женщине.  Кажется, заметив спасение, она слабо пошевелилась. Или то был порыв вдруг налетевшего ветра, раздувший свисающую ткань?

 Тавр поднялся и, бормоча слова ободрения, тронул несчастную за плечо. Спасаемая по-прежнему безмолвствовала, возможно – была без сознания. Тогда он тихонько отвёл от лица свесившиеся вперёд светлые  пряди и…  уставился в заполненные паутиной впадины глаз.

 - Труп, - грустно сказал он, соскользнув обратно в лодку. – Вернее – мумия. Причём внешних повреждений нет,  руки-ноги целы, голова не пробита, а от человека остались лишь кожа да кости. Давай теперь сплаваем к моим.

 Подвешенных к стволу крысолюдов оказалось целых пять, но - то были опять мумии. Тавр даже рискнул зажечь маленький фонарь, чтобы тщательно их осмотреть. И опять целая, без разрывов и повреждений  шкура, плотно облепившая одни лишь кости.

 Напарники подплыли к ещё одному дереву: уже не надеясь найти живых, просто ради проверки, и нашли там очередную мумию высокого молодого мужчины. Больше проверять не стали,  следовало поскорее отыскать остров, потому что сумерки сгустились в ночной мрак. Внезапно разгулявшийся промозглый ветер пробирал до костей и нарочно толкал лодку на стволы деревьев, меж которых они всё кружили и кружили. Зато им очень помогла луна, выглянувшая, наконец, из разрыва облаков. Она протянула свой бледный луч и пристроила его на шпиле тёмной высокой башенки, стоявшей у самой воды. И шпиль стал похож на  теплящуюся погребальную свечу, воткнутую в конус свежей могилы, зато в ночи появился ориентир.  

 К указанной луной башенке пробирались с великими предосторожностями. Но это необычное жильё оказалось совершенно пустым – и Рута проверила его "на ощущения", и Тавр пролазил по неудобной  лесенке по всем четырём уровням.

 - Возможно, нам повезло. Этот дом просто необитаем, а хозяева остальных непрошеных гостей пока не обнаружили. Но почему так тихо? Может, оборотни всей стаей отправились на ночную охоту? Хорошо бы подальше! Рута? 

 Она, задумавшись, ничего не ответила. Тавр помолчал-помолчал, и заговорил снова:

 - Заметила, что оборотни обходятся без печей и очагов? Знаешь, эти сырые высокие дома по форме напоминают мне поганки. Снаружи вечная сырость, внутри тоже, как только стены не развалились в труху? О, так это не дерево, а мешанина из торфа и глины.

 -  Норка наизнанку… -  рассеянно отозвалась Рута.

 - Что ты сказала?

 - Земляная смесь, постройка круглой вытянутой формы – почти всё как у обычных, маленьких крыс. Только жильё уходит не под землю, а поднимается вверх, получается норка наизнанку. Хи-хи, это я только сейчас придумала… и это совсем не важно. А важно  – почему трупы на деревьях в этой мокроте не сгнили, а, напротив,  высохли?

 - А мне важно кто туда их всех подвесил – всяких разных без разбору. На болоте завелось ещё одно, пока неизвестное нам чудище?

 - Ох, не знаю. И всё-таки – почему трупы высохли? Надо подумать…

 - А может, пока ты думаешь, я быстренько сбегаю к соседним поганкам? То есть норкам и потихоньку туда загляну? Вдруг как раз рядышком  держат похищенных людей?

 - Сам знаешь – разделяться нельзя, только вместе. Иначе ни я не смогу тебе помочь, ни ты меня защитить. Поэтому очень прошу – посиди спокойно пока вокруг тихо, а чуть позже отправимся на поиски.

  Рута взялась мерить шагами комнату, отключившись от действительности, а Тавр, застыв у окна, пристально вглядывался в ночную тьму и слушал раздражённое  шипение не могущего прорваться в дом ветра. Темнота за окном, тоже разглядев его силуэт, вдруг сотворила  невообразимое: просветлела, заколыхалась и создала призрачную расплывчатую фигуру.

 Тавр вздрогнул от неожиданности, потихоньку от напарницы показал привидению кукиш и пошёл читать молитвенник, умостившись на низенькой лавке. Потом он встал ещё раз – закрыть ставни ради  спокойствия Руты. Третий раз Тавр очнулся уже на рассвете, весь скрюченный на коротковатой ему лавке и замёрзший от всепроникающей сырости.

 Он ещё не успел рассердиться на напарницу, за то, что не прервала неуместный сон, когда вдруг увидел её лежащей на земляном полу. От Руты так и веяло сильнейшим жаром,  лицо и тело уже начали распухать, а из рукавов куртки торчали потемневшие кисти рук.

 Тавр рванулся, было, поднимать, но его вдруг накрыла такая  слабость, что он еле смог подняться с лавки и преодолеть пять шагов до лежавшей напарницы. А когда дошёл, осел на пол  рядом.  Без сил и в сильнейшем ознобе, потому жар от лежащего рядом тела был даже приятен. Сначала Тавр просто придвинулся ближе, а потом и вовсе обнял свою дорогую спутницу, шепча слова прощания и сожаления.  Вскоре мысли стали путаться, глаза закрылись, слишком страдая от дневного света, а в голове возник унесший сознание чёрный вихрь. Сознание, кажется, потом несколько раз к нему  возвращалось, но мозг выдавал лишь болезненный бред.

 То будто бы в башенку на болоте заявился торжествующий рыжий со своей разодранной в клочья шеей - а ведь после нападения Марта они с Азеем совершенно точно унесли труп в лесок, где и прикопали! Настырный рыжий бесконечно долго что-то ему втолковывал, вот только Тавр, не желая общаться с болтливым мертвецом, сознательно уплыл в туман безвременья.

 То Тавр видел себя  висящим на стволе болотного дерева, а совсем неподалёку стонала в голос распухшая чёрно-багровая туша, в которой он с содроганием признал  Руту.

 В следующий раз бедняжка уже не стонала и значительно убавилась в размерах, видимо тоже решила стать мумией…

 Перелом в болезни свершился, когда в Болотню прибыл один из Магистров Ордена. Тот отчитал над Тавром особую молитву на выздоровление, и больной, наконец, перестал путать реальность с болезненными фантазиями. А то ему долго казалось, будто сам он умер от чумы, а Ясь и даже Рута – потусторонние пугающие личности.

 Ещё одной целью приезда Магистра было проведение обряда обратного перевоплощения.  Ясь перестал быть оборотнем, и это стало возможным только оттого, что парень так удачно остался недоделком. С прошедшего полную трансформацию оборотничество  не снимешь.

  - Ну как же я рада, что напарник от меня больше не шарахается! Ты, почему-то, болел дольше всех. И я и украденные Мартом мужчины давно поправились, - рассказывала сияющая Рута, сидя возле постели выздоравливающего. -  А всё Ясь, он оказался замечательным парнем! Мы с тобой, между прочим, его большие должники.  

 - Это ещё почему? – подозрительно поинтересовался Тавр, всё ещё не веря в "хорошего" оборотня. – Кстати, чего это он, такой замечательный, из могилы опять вылез?

 - Да не умер он тогда, не умер! – принялась втолковывать ему Рута. - Оборотни, сам знаешь, если уж выживают, то быстро начинают восстанавливаться. Вы его с Азеем чуть прикопали, любовница по вашим следам помчалась и выкопала – говорит, оплакать и переодеть, ничего, зараза такая, не боится! -  а её Ясь возьми и задыши! И сразу, как очухался, рванул за нами на остров, даже не зарастив толком раны.

 - Почему?

 - Потому что точно знал - обязательно заболеем!  И знал, как спасти! На том острове  все болеют, - продолжала рассказывать Рута, поглаживая руку Тавра своей. -  И люди и даже врождённые крысы-оборотни, вернее – их молодняк. Только у детёнышей крысиная чумка протекает в более лёгкой форме, чем у настоящих людей. А лекарство одно и единственное в своём роде – те самые необычные деревья! Когда к дереву привязывают заражённого, ствол быстро выращивает побег и через него высасывает из больного гной и слизь, после чего  наступает выздоровление!

 - Значит, я действительно висел на дереве? Это был не бред?

 - Висел-висел. И я висела, лечилась, а Ясь всё время был рядом и нас обоих караулил. Ведь если пропустить момент и не снять тело со ствола в определённый срок, лечащий побег превратиться в убийцу! Он прорастёт глубже, пустит дополнительные ростки, потом задеревенеет и всё!  После этого дерево ни за что не отдаст свою добычу, разве что с выдранными кишками!

 - Дерево? – засомневался Тавр.

 - Видишь ли - оно плотоядное, это что-то вроде гигантской росянки. Врастив побег в жертву, будет сосать её потихонечку пока не останутся лишь косточки да шкурка. А многие поколения оборотней их вообще раскормили.

 - Почему?

 - Ну как же, постоянно болеющий чумкой молодняк – это раз. Потом пришли люди, заразились и  начали отправлять питанье для деревьев целыми лодками – это два. Вот стволы и вымахали до такой величины, что стали видны  всей округе! Но теперь-то им точно придётся посидеть на длительной диете. Потому что два года назад по этим вешкам до острова добрались парочка не в меру любопытных  подростков… ой, да ты спишь? Погоди, мне осталось досказать всего ничего. Тех подростков крысолюды не съели, а только укусили. Специально оставили в живых  на племя,  в стае началось резкое вырождение. И очень прогадали, потому что полный оборотень Март, очевидно, сошёл с ума. Испытывая постоянную дикую злобу и будучи очень сильным, Март постепенно уничтожил остатки крысиного племени, привязав их к деревьям и в человеческой фазе и в крысином обличье. Те и погибли, деревья их высосали. Затем сумасшедший отчего-то пошёл войной на родную деревню, переловил и тоже развесил по деревьям всех мужчин. Но Ясь  спас и их,  когда вернулся за нами на остров! Хороший человек, этот рыжик, я рада, что вдова в нём не ошиблась. А ты спи, спи.  Просто я соскучилась, поэтому всё говорю и говорю. А пока ты спишь и не слышишь, хочу кое в чём тебе признаться…  Я, Тавр, кажется, не могу без тебя жить…

Похожие статьи:

Рассказы → Вальпургиева ночь (часть вторая)

Рассказы → Палач. Часть I. Груша

Рассказы → Вальпургиева ночь

Рассказы → Глава дома

Рассказы → Палач. ЧастьIII. Железная Дева