Рассказы

Стоя на берегу бескрайнего океана, Шива намеревался выстрелить себе в висок. Когда роковое решение, казалось бы, было принято,  бог в последний момент одумался, бросил револьвер себе под ноги и навсегда зарыл его в прибрежный песок, чтобы оружие больше не могло причинить вред кому бы то ни было.

Примеру Шивы вскоре последовал Арес, прекративший метать молнии вражды и раздора.

Великий Кукулькан перестал требовать кровавых жертвоприношений.

В тот же день троица преобразившихся богов совместно сочинила Песнь Рассвета, призванную раз и навсегда изгнать из мира свинцовые тучи хаоса, ужаса и отчаяния.

Песнь Рассвета зазвучала над миром, возвращая ему утерянную гармонию.     

 ...Его неподвижность  вполне  можно  было  приписать  излишнему  весу,  но  она  казалась  чересчур  очевидной  и  слишком  бросалась  в  глаза,  чтоб  не  показаться  подозрительной. В  высокомерной  позе  сидящего проглядывало  нечто  антропометрическое, монументально-декоративное,  лишённое  не  только  права  самостоятельного  передвижения,  но  и  самого  дыхания  живой  природы.

Сказка про котят-космонавтов.
- Согласно древнегреческой легенде, - вещал репродуктор, - богиня Гера пролила молоко, которое превратилось в Млечный путь. В египетской же мифологии Млечный Путь считался лужей коровьего молока.
В соседнем дворе раздался треск электросварки и динамик захрипел от внезапных радиопомех.

Этот рассказ опубликован в журнале "Техника - молодежи" (№12, 2022 г.).

Был тихий летний вечер. Я стоял под прицелом и не знал, что делать. Какой-то неизвестный в кожаном плаще, направив на меня пистолет, самодовольно ухмылялся.

Потом с той стороны реванули трубы, громыхнули барабаны, и татарское войско двинулось на русских. Русло и свободная от леса пойма Москвыа-реки было узковато для того чтобы такая прорва всадников вошло туда разом. Татарам пришлось входить в узость, сжимаясь, теряя стройность рядов. Добравшись до тысячи застрельщиков, которые уже отведали русских стрел, татарское войско остановилось.

Воевода Еремей и Роман Романович со своими присными рысью пустили коней с холма. Там воевода начал рассылать гонцов к конным отрядам, готовя вылазку. Через полчаса, примерно, к середке городни, там, где она размыкалась, подъехали несколько отрядов, состоявших из отборных княжьих гридней, взблескивающих под тусклым зимним солнцем стальными шлемами и панцирями. Набралось их совокупно, как и говорил Еремей, что-то около тысячи.

Русские шли узким клином и почти не замедлили ход коней, когда клин этот вошел в рыхлую толпу татарских всадников. Мощные кони гридней легко опрокидывали мелких татарских лошадок вместе с седоками, кололи их копьями, рубили мечами. Эх! Раззудись плечо – размахнись рука! Любо было смотреть Всеволоду на эту картину. До задних татарских рядов наконец-то дошло, что подан сигнал к отступлению, они развернули коней, шпорили их, лупили плетками. Однако на льду их лошади не могли быстро набрать разбег, оскальзывались, падали, образуя тут и там завалы.

Тыква была очень-очень старой. Такой старой, что она уж и не помнила, сколько ей лет. Весь год она дремала на верхней полке и смотрела сны, в которых была зеленая трава, синее небо, разноцветные бабочки и сияющая радуга. Тыква не знала, приходят ли в снах воспоминания детства, или это грезы, навеянные пузырьками с волшебными снадобьями и котелками для магических зелий, что стояли на соседних полках.

 Создавалось  впечатление  какой-то  странной,  зловещей  игры,  в  которую  мы  были  втянуты  против  воли...  Правда,  угольщик  не  настигал  нас  напрямую,  хотя  у  него  имелась  такая  возможность.  Он  держался  на  некотором расстоянии,  ехал  неторопливо,  как  бы  нехотя,  но  с  таким  видом,  словно  желал  знать  конечную  цель  нашего  путешествия.  Для  чего  и  зачем  ему  это  понадобилось,  было  неясно,  однако  постоянное присутствие  за  спиной  такой угольной  громадины  вызывало  определённые  беспокойства.

Год назад я участвовал в коркурсе рассказов в группе ВК "Пиши за гроши" на тему "хоррор".

Не люблю хоррора. Рассказ не занял никаких даже почётных мест. 

Князь Роман Коломенский шел в бой на острие русского конного клина. С боков его прикрывали верные, проверенные в боях, гридни. Романом овладел азарт боя. Татары самого начала столкновения почти не оказывали сопротивления, пытаясь уйти от кованой русской конницы. Получалось это у них плохо – чересчур плотно они набились в русло и пойму Москва- реки.

 Лежащий  идол  казался  ещё  более  гадким,  чем  сидящий.  Нечто  тёмное,  безликое,  недвижимое  и  неподъёмное.  Глыба  мрака  и  безмолвия  -  вот и   всё…  Несмотря  на  это,  какое-то  острое,  мучительное  сомнение  не  давало  мне  покоя.  Чем  дольше  смотрела  я  на  глиняное  человекообразие,  тем  более  убеждалась  в  ответном  взгляде,  исходящем  из  продавленных  глаз-дырочек...

Пустяки! Не до того! Ведь тысяча, которую он вел, вырвалась на Оку, а татары, что отступают по бокам, выходят этой тысяче в тыл и могут ударить, если, конечно, им духу хватит. А ведь может хватить – татары, судя по всему, воины не из робких. Значит, надо спешить на помощь. Вон сзади подошли уже почти вплотную новые тысячи кованой русской конницы, те, что преследуют отступающих татар.